Они ели изюм и смотрели друг на друга.
– Как тебя зовут? – спросил Павлик.
– Эрна.
– Ты не русская?
– Нет, русская.
– Ты в эту дырку влезла? – он показал наверх.
– Нет, этой дырки не было. Дырка только сейчас сделалась, когда упала вторая бомба. Ты свалился в дырку, и ее снова засыпало.
– А как же ты сюда пришла?
– Через дверь.
– Вчера?
– Вчера.
– А где же эта дверь?
– Ее больше нет. Ее засыпала первая бомба.
– Какая первая?
– А которая вчера упала.
– Глупости! – сказал Павлик. – Вчера немец не бомбил. Вчера шел снег, и день был нелетный.
– Вчера, – упрямо повторила девочка.
– Нет, не вчера, а в четверг бомба упала, – сказал он. – А вчера была суббота. Так ты здесь с четверга?
– Может быть…
Он молча смотрел на нее, глотая изюминку за изюминкой. Наконец спросил:
– Здесь было совсем темно?
– Совсем темно, – сказала она спокойно. – До первой бомбы здесь было электричество. Потом горел фонарь «летучая мышь». Он стоял в углу. Потом весь керосин выгорел, и стало темно. А когда вторая бомба упала, появился свет. Я пришла сюда и видела, как ты свалился.
Павлик съел весь изюм и вытер одну липкую ладошку о другую.
– А я привыкла и без света, – продолжала девочка. – Что я здесь нашла! Хочешь, покажу?
Павлик пошел за ней в сторону, во мрак. Сначала он кое-как различал белое пятно ее платка, но когда они удалились от щели, исчезло и это пятно. Павлик только слышал впереди ее голос.
– Сюда, сюда! Не наткнись. Тут нары. Видишь, как хорошо тут устроено – матрацы, одеяла. Правей, правей! Вот тут дверь в следующее отделение. Там я живу. Куда же ты? Сюда иди!
Павлик шел за нею ощупью, вытянув вперед руки, спотыкаясь. Наконец он пальцами коснулся ее платка. Тогда девочка со скрипом отворила тяжелую металлическую дверь.
– Здесь теплее, правда? – спросила она.
Действительно, Павлику в лицо дохнуло влажным теплом. Он сделал два шага вперед. Девочка закрыла за ним тяжелую дверь, и они снова пошли…
– Вот здесь стол, обойди его. Там есть шахматы, но в них сейчас играть нельзя, потому что темно. Здесь тоже нары. Вот тут я и сплю.
Видимо, она влезла на нары, потому что голос ее звучал откуда-то сверху.
– Ты тоже найдешь себе хорошее место. Тут мест сколько хочешь. А по стенам – паровое отопление, но оно больше не действует. До первой бомбы здесь было совсем тепло, даже жарко, и я очень хорошо жила.
– Ты до первой бомбы здесь жила? – удивленно спросил Павлик.
– Да.
– Пряталась во время воздушных тревог?
– Нет, жила. Три дня жила. Здесь было хорошо, и никто не мог меня найти.
– А разве тебя искали?
– Искали.
– Почему?
– Я убежала из дому.