Бобби стоял над Макгрегором, поставив ногу на его запястье. Пистолет лежал на полу в нескольких футах от них.
— Куда они ушли? — спросил он. — И как давно? Выкладывай все, что знаешь, или сдохнешь.
— Пошел к черту, — ответил полицейский.
— Что ж, не возражаю, — сказал Бобби и пристрелил его.
Пока Бобби проверял, что никто из остальных уже не встанет и не начнет стрелять снова, я подбежал к Нине. Зандт крепко прижимал ее руку к ране на груди.
— Надо уходить, — сказал я.
— Нет, — ответила Нина. Голос ее звучал удивительно твердо. Она попыталась приподняться.
— Нина, вы ранены. Мы должны отвезти вас в больницу.
Она схватилась одной рукой за ножку стола, другой — за мое запястье.
— Сходите и посмотрите. Только быстро.
Я поколебался, пытаясь найти поддержку у Зандта, но Нина не отводила от меня взгляда.
Появился Бобби.
— О черт… Нина…
— Я останусь здесь, а вы идите туда, — сказала она, обращаясь только к Зандту.
Ей явно было больно, но не похоже было, что она готова лишиться чувств.
— Пожалуйста, Джон. Идите туда. Все. Пожалуйста, посмотрите, не там ли она. Обязательно. А потом мы поедем в больницу. Обещаю.
Зандт помедлил, затем наклонился, быстро поцеловал ее в лоб и выпрямился.
— Я сделаю так, как она просит.
Я начал перезаряжать пистолет.
— Бобби, ты останешься здесь.
Тот начал было протестовать, но я продолжил:
— Попытайся остановить кровотечение и стреляй в каждого, кого увидишь, если это не мы. От тебя сейчас намного больше пользы для нее, чем для нас обоих.
Бобби присел рядом с Ниной.
— Будь осторожен, старик.
Мы с Зандтом быстро подошли к задней двери.
— Что бы ни случилось, — сказал я, — держимся вместе. Понятно?
Зандт кивнул и открыл дверь. За ней тянулась дорожка. Белый свет сзади освещал примерно ярдов пятьдесят, и этого было достаточно, чтобы различить очертания больших зданий вдали. Ни в одном из них не горел свет.
Мы побежали.
— Надо было взять с собой фонарь.
— Надо было много чего с собой взять, — ответил я. — Оружие посерьезнее, народу побольше, и вообще какие-нибудь мысли насчет того, что и как делать.
Мы стояли на первой развилке. Дорожка напоминала главную улицу крошечного городка, где ни у кого не было автомобилей. Трава по обеим ее сторонам была аккуратно подстрижена. Окруженный горами луг, площадью всего акров в десять, обеспечивал каждому дому достаточное уединение и приятный вид из окон. Казалось весьма маловероятным, что здесь хватало места полю для гольфа, что означало — даже их доверенного риэлтора, покойного Чипа, никогда не допускали внутрь. По обеим сторонам улочки, в отдалении от нее, стояли два дома. Дорожка уходила в темноту, разветвляясь и ведя к другим строениям, которых пока не было видно.