Ну и с кем же беседовать лейтенанту Изамалиеву, как ни со своим институтским другом — Мурадом Садыковым. Оба учились в Махачкале в госуниверситете, знали друг друга, были призваны в одно и то же время, и попали в одну и ту же часть, и даже в один батальон.
(Просто попасть в одну часть — это слишком мало. Я, знаете ли, служить в Темир-Хан-Шуру тоже не один приехал: нас было четверо. Но вот я первоначально попал в один батальон, а они все — в артдивизион, располагавшийся у черта на куличках — даже за чертой города. И с тех пор я мог встретить земляков только на разводе в 1-м городке. И то, если совпадали наряды, а такое бывало хоть и не редко, но, однако, и далеко не всегда).
Строго говоря, Садык мне нравился. Он закончил факультет иностранных языков, где изучал французский язык, и слегка офранцузился. Это было настолько заметно, что Мурада и в глаза, и за глаза называли «французом». Он не обижался: а на что тут, собственного говоря, обижаться? Еще Мурад любил выпить для поднятия настроения, а потому почти постоянно был слегка пьян и добродушен.
Ну да Бог с ним! Меня поразило вовсе не то, что они курили, качались на табуретках и гоготали. Меня крайне удивило ПУО, расположенное на единственном в канцелярии столе. Если честно, то более чем за год службы, этого предмета в части я не видел. Я вообще не видел ПУО с момента сдачи выпускных экзаменов на военной кафедре.
Не снимая бушлата, бросив на стол только шапку и домашние пуховые перчатки, я подсел к расчетному инструменту и проговорил:
— Откуда это? И зачем?
— Надо заниматься, Паша, — ответил мне Мурад, и слишком сильно качнулся на табуретке. Она начала заваливаться, и Садыкову пришлось хвататься за стол и вскакивать, чтобы не упасть. Щегольски заломленная зимняя шапку упала на пол.
— Умеешь работать? — делая вид, что ничего не произошло, спросил меня Мурад.
— Конечно, — ответил я. — Здесь нет ничего сложного.
— А я ничего не помню, — печально протянул Садыков. — Меня же призвали через два года после окончания универа. А после военной кафедры получается вообще, что три.
— Да, ладно. — Я отмахнулся от его слов. — Смотри, я сейчас тебе напомню, а заодно и сам соображу, как оно работает.
Я полез в планшетку. (Я всегда приносил планшетку из дома. Уж извините, но оставлять ее в периодически взламываемой канцелярии мне не хотелось. Имущество скорее уцелеет, если будет всегда при мне). Итак, я полез в планшетку и достал резинку и карандаш. И приступил к объяснениям работы прибора управления огнем:
— Вот это — линейка дальности. Понятно?..