Донецков вылез-таки из кабины, добрался, загребая снег ногами, до нас, и обрушил на меня потоки мата.
Я молчал, сцепив зубы: сказать в свое оправдание мне было абсолютно нечего.
Донецков ушел, продолжая выражать свои мысли по нашему поводу матом, а я забрался обратно в кабину. Логман был совершенно спокоен, он даже не поинтересовался, где это я был. Ну, просто буддист какой-то: нашел — молчит, потерял — молчит. Все наши удачи, беды и тревоги проплывают мимо него, как желтые листья по осенней реке.
Пока мы петляли по кривым дорогам между каналами, погода испортилась: небо затянуло облаками, стало сыро и промозгло. Однако перемена погоды меня обрадовала, и довольно сильно. Не замечали: если зимой пасмурно, то не холодно. Вот — вот! Значит, уже не будем так мерзнуть. Если температура опустится хотя бы до нуля, можно будет попробовать поспать в кузове. А то колени уже просто меня измучили.
После многочисленных поворотов и торможений, которым я потерял счет, батарея, наконец-то, остановилась.
Впрочем, спустя некоторое время стоявшие впереди по ходу движения «Уралы» снова тронулись, а к нашей машине подошёл Донецков и объяснил ситуацию:
— Сейчас все из машины быстро убирайтесь. Кроме водителя… Я пойду вперед — машина идёт за мной. Вы все идете за «Уралом». Я укажу место, где надо отцепить пушку. Потом её покатите вручную. Установите тоже там, где я скажу — и быстро — быстро окапывайтесь.
Надо отдать должное суровому капитану. Его указания были предельно простыми и понятными. Осталось только их выполнить.
Когда мы спешились, я решил, что хватит филонить, и первым взялся за орудийный щиток.
— Волков, Коломейчук! Давайте, не стойте. Чего рот раскрыли?
Расчет, дружно взявшись за пушку, поднапрягся… И она плавно пошла вперед. Катить ее оказалось гораздо легче, чем я ожидал. Ведь под ногами был хотя и грязный, но ровный асфальт, а та пленка грязи и воды, которая покрывала его, только способствовала скольжению. Мы двигались не быстро, но довольно ходко.
Дойдя до пересечения дороги с глубоким земляным каналом, нам пришлось свернуть налево. Краем глаза я заметил, что по правую сторону от перекрестка тоже устанавливаются орудия. Это были все остальные пушки нашего дивизиона. Я разглядел Рустама и Узунова.
Но сейчас мне было не до них. Катить пушку по голой земле оказалось куда труднее. Пришлось нехило поднапрячься. Причем мне страшно мешали мои горные ботинки: они постоянно скользили.
У-Уф!!! Все, пушка встала на место. Я огляделся.
Прямая, хорошо асфальтированная дорога вела прямиком в Первомайский. И до него было совсем недалеко.