Эффекта от этих встреч, как не трудно догадаться, не было никакого, зато из-за этих делегаций нашим бойцам надолго перекрывали дорогу к каналу, отчего Волков и Дынин, которых почему-то постоянно мучил сушняк, просто бесились.
Постепенно жизнь начинала принимать какие-то упорядоченные формы. Дежурство на позиции, чистка снарядов от масла, (точнее, попытка заставить их тщательно очистить — чуть отвернешься, как бойцы тут же бросают тряпки), завтрак, обед и ужин. Да, ну конечно же, еще наблюдение за переговорным цирком!
Самым приятным местом в этой новой жизни, безусловно, стала автокухня прапорщика Ахмеда. Нет, никаких разносолов добыть там было невозможно: такая же каша, как и для всех, тот же хлеб, разве что сливочным маслом можно было подразжиться. Зато там вкусно пахло, и иногда наливали горячий чай.
Впрочем, завсегдатаем там я не был: слишком маленькое помещение, и слишком большое количество нетрезвых контрактников.
— Да так оно и было! Перемахнули через пост, и помчались в Первомайский. Наши на посту только рты разинули.
— А чего не стреляли?
— А зачем? Приказа не было. Все опешили. Никто не ожидал… Ну, это все не важно. Самое смешное, что через десять минут эта же самая машина снова вернулась.
— И снова промчалась?
— Нет, на этот раз не фига! Перегородили дорогу БРДМ и остановили.
— И кто там?
— Два офицера и водитель. У одного один глаз дергается, а другого — другой. Искали свою часть, а заехали в Первомайский.
— И что там было? В Первомайском?
— Говорят, ничего. Проехали одну улицу, потом сами сообразили, куда они заехали. Развернулись на перекрестке, и по газам. Рвали так, что думали — перевернутся. Никого не заметили.
Я слушал рассказ со все возрастающим изумлением. Никаких сомнений, это они говорят о той самой машине, которая встретилась мне в первую ночь у Первомайского!
— Они случайно ни гранатометный взвод искали? — спросил я у рассказчика.
— Не знаю я, — ответил он. — Не говорили… А ты с чего взял?
Я рассказал о ночной встрече.
— Ну, похоже, что они, — неопределенно высказался контрактник Эдик, (именно он рассказывал нам эту веселую историю).
— Надо же! — продолжил я, — оказывается наши части уже были в Первомайском, но мало кто об этом знает.
Я сказал в пустоту, этот случай уже никого не интересовал. Пришел прапорщик Изам с новой бутылкой, и все засуетились, протягивая тару.
Для меня это была уже вторая стопка. Собравшиеся у костра папоротники и ваучеры заговорили на своих родных языках, и я понял, что больше мне делать здесь нечего. Я встал, и отправился к Зариффулину. Давно у него не был, а землянка Волкова и Дынина мне уже, признаться, несколько осточертела.