– И со многими ты знакомилась? – спросил я.
– Ты знаешь, да. Последние несколько месяцев до побега из Питера, когда я сидела в четырех стенах, боясь даже собственной тени, в моей жизни было очень мало новых людей, мало общения. И потому здесь я стремилась завести как можно больше друзей, причем чем более странными они были, тем лучше. Где-то я задерживалась совсем ненадолго, например, с панками, которые в первый же вечер предложили мне глотать димедрол, где-то оставалась подольше. Сами понимаете, что такое уникальное место, как гей-клуб, я пропустить не могла. Хотя после Кости я возненавидела всех педиков, наблюдать за ними мне было крайне интересно. И поверьте, уж я-то не упускала возможности поиздеваться над ними.
– Там ты и встретила Алексея, да?
– Да. Вот уж действительно, никогда не знаешь, где найдешь настоящих друзей.
– Завертелся роман и все такое… – мечтательно продолжила Света.
– Между нами только дружеские отношения. Мы помогали друг другу, были очень близки, но никогда не сокращали эту дистанцию. У Леши есть жена, а я не разрушительница семей, тем более счастливых.
– Жена? – удивленно переспросил я. Вера лишь улыбнулась.
А потом на горизонте появился Толик, привлекший ее своей силой, мужественностью и, несмотря на род занятий, душевной чистотой, которую не всегда встретишь даже в более безобидных людях. Она поддалась чувству, не задумываясь, и вцепилась в него всеми своими коготками, но очень скоро поняла, что невольно подражает Косте. Она играла со своим новым другом в те же игры, что когда-то испытала на себе.
– Страшней всего было то, что мне это нравилось. И тогда я решила, что не стоит отказываться от этих игр, если они могут приносить пользу.
– Какую еще пользу?
– Понимаешь, Костя изменил меня, я тебе уже говорила об этом. Сделал он это неосознанно или со злыми намерениями, неважно. Но ведь можно пойти другим путем – попытаться изменить кого-то в лучшую сторону, если знать, чего ты хочешь. И вот тогда я взялась за Толика всерьез, решив сделать из него хорошего человека. Пусть мои уроки были порой жестоки, но это было необходимо – ведь без боли трудно что-либо усвоить. Я понимаю это, как никто другой.
– Еще бы! – вклинилась Света. – Тебя с детства кроили по своему желанию все, кому не лень – родители, репетиторы, тот же психолог. А ведь программирование личности – весьма опасное занятие.
– Тоже мне психолог! – презрительно фыркнула Вера.
– Четвертый курс психфака ТГУ, – отозвалась Светлана и склонила голову набок. – Прошу любить и жаловать.
Я приоткрыл рот от удивления. Вера, кажется, тоже не ожидала такое услышать.