– Ну, что насчет Веры? – обратился я к Денису.
– Ты знаешь, Паша, – с готовностью ответил он, – я встречался с Верой целых три месяца и могу точно сказать, что пока от нее не уйдешь, ничего для тебя не прояснится.
– То есть?
– Думаешь, я не пробовал понять ее? Днями и ночами сидел и пытался разобраться, что же она за существо и зачем я нужен ей. Но все мои догадки всякий раз рушились о ее типично женскую логику и поведение. Достаточно сказать, что она феминистка.
– В смысле?
– Мужененавистница, если так тебе будет понятней. Ее действия направлены на унижение и оскорбление всего мужского рода. Она, как амазонка, готова отрубить себе правую грудь, лишь бы ее стрелы достигали цели.
– Ерунда какая-то.
– Нет-нет. Я пришел к этому уже после нашей размолвки. Она, как хищный зверь, вынюхивает жертву, берет след, настигает и рвет в клочья. Даже еще хуже – ползает по тебе, как клещ, изучает, потом впивается и сосет, сосет…
Толик зажмурился и, опершись спиной о стену, расплылся в довольной улыбке.
– Я говорю про кровь! – пояснил ему Денис.
– А-а-а!
– Конечно, с ее стороны это выглядит иначе, – после некоторой паузы заметил Дёня, отводя взгляд от Толика. – Для нее это игра, наподобие «дочки-матери». Ты – пустоголовая, лупоглазая кукла, которую нужно пеленать, воспитывать и учить жизни.
– Я не лупоглазая кукла. Это во-первых. А во-вторых, ты все равно не прав. Вера, конечно, любит фокусы выкидывать, но я тоже могу поступать, как захочу. И порвать с ней в любое время.
– Неужели? Как захочешь? В любое время? – улыбнувшись, спросил Денис. – А насколько ты уверен в своей свободе? Люди вообще приписывают себе обладание гораздо большей свободой, чем та, которой они довольствуются в действительности. Ведь это так льстит их самолюбию.
Он докурил сигарету и достал еще одну.
– Кроме того, ты, как и многие другие, наивно полагаешь, что действуешь независимо в каждый момент времени, или вообще не задумываешься над этим, поскольку всем нам внушили некую идею о свободе воле. Но на самом деле мы только реагируем на происходящее.
Денис погладил свои рыжие усики и выдохнул белый сгусток дыма.
– Ни о какой свободе и речи нет! Будущее предопределено с момента зачатия нашими генами – вдумайся в это. Мы узники ДНК, и на физическом уровне не то что не вольны быть самими собой, а вынуждены быть таковыми, какие мы есть. Пол, черты лица, размеры тела, здоровье – все заложено изначально, и изменить это сложно, рискованно и дорого.
Его вялая улыбка словно подчеркивала безысходность сказанного.
– Наша индивидуальность полностью обусловлена воспитанием, которое мы получили в детстве. С самого рождения ты, как и я с Толей, копировал, подсознательно запечатлевал своих родителей, их суждения, привычки и ценности. Все впитанное в детстве будет держать нас до конца наших дней, и ничего с этим не поделаешь. То, что ты называешь свободой на самом деле самообман!