Эта своеобразная пошлина вызывала немало сетований у подчиненных старшего посыльного, и они за его спиной возмущались, хотя проворный посыльный все равно мог за неделю положить себе в карман полторы сотни долларов, особенно когда отель был полон. Но Херби Чэндлер в такие дни, как сегодня, оставался на своем посту допоздна. Никому не доверяя, он желал сам знать, какую получит мзду, — он обладал удивительным умением оценить клиента и прикинуть, сколько тот наверху даст на чай. Бывали случаи, когда посыльные пытались утаить от Херби подлинный размер выручки.
За этим неизбежно следовали безжалостные репрессии: непокорного под каким-либо благовидным предлогом на месяц отстраняли от работы, и он быстро приходил в чувство.
Была и еще одна причина, побудившая Херби Чэндлера задержаться сегодня вечером в отеле и объяснявшая его беспокойство, которое после телефонного разговора с Питером Макдермоттом возрастало с каждой минутой.
Макдермотт велел выяснить, что происходит на одиннадцатом этаже. Но Херби Чэндлеру не было надобности выяснять, так как в общем-то он знал, что там происходит. А знал он потому, что приложил к этому руку.
Часа три тому назад двое юнцов весьма недвусмысленно изложили ему свою просьбу. Он слушал их с почтительным видом — ведь отцы их, известные в городе бизнесмены, и сами часто бывали в отеле.
— Послушай, Херби, — сказал один из ребят, — сегодня здесь наши студенты устраивают танцы. Надоело до чертиков! А нам бы хотелось поразвлечься иначе.
Заранее зная ответ, Херби спросил:
— Как — иначе?
— Мы сняли номер. — Мальчишка слегка покраснел. — Нам бы пару девчонок.
Штука рискованная, подумал Херби. У обоих еще молоко на губах не обсохло, да к тому же они не совсем трезвые.
— Извините, джентльмены, — начал было он, но второй юнец грубо прервал его:
— Нечего нам вкручивать мозги, мы-то знаем, у тебя всегда есть девочки, которые прибегут по первому же звонку.
Херби обнажил в подобии улыбки свои острые, как у хорька, зубы.
— Представить себе не могу, откуда вы это взяли, мистер Диксон.
Юнец, начавший разговор, стал настаивать:
— Мы ведь заплатим, Херби, ты же понимаешь.
Старший посыльный заколебался, раздираемый сомнениями и алчностью. В последнее время его побочные доходы сильно поубавились. А может, риск не так уж и велик.
Тот, которого звали Диксон, вдруг сказал:
— Да чего тут долго болтать. Сколько?
Херби взглянул на ребят, вспомнил об их папашах и тут же удвоил обычную в таких случаях цену:
— Сто долларов.
На какой-то момент воцарилось молчание. Потом Диксон решительно заявил: