— А почему вы держите в тайне, что Снеговика еще не поймали?
— Пока он думает, что мы думаем, что знаем, кто убийца, он, надеюсь, будет сидеть тихо и на новые убийства не решится. А мы спокойненько, без спешки будем вести его разработку…
— Это ты шутишь так по-дурацки, что ли?
— Возможно. — Харри протянул ей сигарету.
— Но сам ты на это не надеешься?
— Знаешь, у руководства было более чем достаточно времени, чтобы понять, что Ветлесен — не тот, кто нам нужен. Но Хаген с начальником управления провели пресс-конференцию, на которой поздравили друг друга с раскрытием дела…
Ракель вздохнула:
— А я скучаю по управлению.
— Хм.
Ракель посмотрела на сигарету:
— Ты когда-нибудь изменял, Харри?
— Что значит «изменял»?
— Когда ты любишь человека и при этом спишь с кем-нибудь еще.
— Да.
— А когда мы с тобой были вместе?
— Ты же знаешь, я не могу быть вполне в этом уверен.
— О'кей, а в трезвом виде?
— Нет, никогда.
— А как ты думаешь, почему я сейчас здесь?
— Это ты из любопытства спрашиваешь?
— Я серьезно, Харри.
— Я знаю. Но не знаю, хочу ли я отвечать на этот вопрос.
— Тогда больше сигарету не получишь.
— Ой! Ну ладно, я думаю, что ты думаешь, что хочешь меня, а хотела бы хотеть его.
Эти слова повисли над ними, как грозное «Мене, текел, фарес», начертанное на стене спальни.
— Ты такой… прямолинейный. — Ракель протянула Харри сигарету и скрестила руки на груди.
— Может, не будем тогда об этом говорить? — предложил он.
— Но мне надо об этом поговорить! Неужели ты не понимаешь? Или я сойду с ума. Боже мой, я и так уже сошла с ума, раз я здесь… — И она натянула одеяло до подбородка.
Харри повернулся к ней. Он еще до нее даже не дотронулся, а она уже вдавила голову в подушку, прикрыла глаза, и сквозь ее приоткрытые губы вырывалось учащенное дыхание. И он подумал: как ей это удается? Так быстро перескочить от стыда к похоти? Почему она такая… прямолинейная?
— Как ты думаешь, — спросил он, и она тотчас открыла глаза, полные разочарования и обиды, оттого что он так и не прикоснулся к ней, — может, угрызения совести и разжигают в нас страсть? Мы изменяем не вопреки стыду, а благодаря ему?
— В этом что-то есть, — подумав, согласилась она. — Но так бывает не всегда. И уж точно не сегодня.
— Однажды я спросил тебя, и ты сказала…
— Я солгала, — призналась она. — Я изменяла и раньше.
— Хм.
Так они лежали в тишине, и до них доносился лишь шум переполненной в час пик Пилестредет. Ракель пришла к нему сразу после работы, и он знал, что у нее впереди немало дел. С Олегом и вообще. Скоро ей придется уходить.
— Знаешь, что я в тебе ненавижу? — спросила она в конце концов, сильно дергая его за ухо. — Что ты такой чертовски гордый и никогда не спросишь ни о чем.