— Посмотрим, — сказала она, глядя на экран.
Харри набрал в грудь воздуха.
— Клиника «Мариенлюст» действительно была нашим клиентом, но в последний раз семь лет назад. — Герда нахмурилась. — Однако до этого они много заказывали, как я вижу.
Тут она замолчала. Харри ждал, что она скажет то, о чем он думал. И она сказала:
— Я бы сказала, необычно много для обычного медицинского центра.
Харри чувствовал, он на верном пути, ведущем к выходу из лабиринта. Или, лучше сказать, внутрь лабиринта. К его мрачному сердцу.
— У вас есть данные о тех, кого тестировали по их заказу?
Герда покачала головой:
— Обычно такая информация у нас есть, но клиника пожелала сохранить анонимность клиентов. К сожалению.
Черт! Харри прикрыл глаза и задумался.
— Но результаты анализов у вас сохранились? С конечным ответом: отец или нет.
— Это да, — ответила Герда.
— И что там?
— Сейчас я не могу вам ответить, потому что надо заходить в каждый файл, а это займет какое-то время.
— А анализы такие же подробные, как при работе с уголовными делами?
— Гораздо более. Потому что в случаях определения отцовства требуется изучить больше факторов, так как половина генетического материала наследуется от матери.
— Значит, если я вам пришлю клеточный материал, пробу, взятую у конкретного человека, вы сможете определить, присылали ли вам его пробы из клиники «Мариенлюст»?
— Верно, — подтвердила Герда, и по ее тону было ясно, что она прекрасно представляет себе, чем объясняется такая сложная схема.
— Хорошо, — сказал Харри. — Мои сотрудники пришлют вам пробы мужей и детей женщин, которые пропали за последние годы. Проверьте, присылали ли вам аналогичный материал из клиники «Мариенлюст». Мне жаль вас загружать, но уверяю вас, эта работа — первоочередной важности.
И тут глаза Герды загорелись:
— Вспомнила! Вспомнила, где я вас видела, в «Боссе» вчера вечером. Так, значит, то, о чем мы сейчас говорили, касается… — И, несмотря на то что кроме них тут никого не было, она понизила голос, как будто прозвище, которым нарекли маньяка, стало табу, запретным словом, которое нельзя произносить вслух: — Снеговика?
Харри позвонил Катрине и попросил встретиться с ним в кафе-баре «Ява» на Сент-Хансхёуген. Он припарковался перед старинными воротами собора, рискуя попасть на эвакуатор. По улице Уллеволсвейен сновали люди, которые спешили закупить продукты на выходные. Ледяной ветер поднимался со стороны собора и летел к кладбищу Христа Спасителя срывать черные шляпы с голов идущих за гробом.
Харри взял кортадо и двойной эспрессо в бумажных стаканчиках и уселся снаружи. Напротив в парке, через дорогу, по пруду нарезал круги одинокий, белый как снег лебедь с шеей, изогнутой знаком вопроса. Харри смотрел на него и все пытался вспомнить, как называется капкан для лис. От ветра вода покрывалась рябью.