Глава 30
День двадцатый. Козел отпущения
Кнут Мюллер-Нильсен лично прибыл на пристань встречать катер Харри. Он, два констебля и психиатр собрались на нижней палубе, где на койке лежала в наручниках Катрина Братт. Ей сделали укол сильного успокоительного и перенесли в поджидавший автомобиль.
Мюллер-Нильсен поблагодарил Харри за то, что тот не доложил начальству о своей операции.
— Давайте такой тактики попробуем придерживаться и впредь, — ответил Харри, глядя в дождливое небо. — Если Осло получит официальный рапорт, там захотят принять командование на себя.
— Ясно, — кивнул Мюллер-Нильсен.
— Хьерсти Рёдсмуэн, — произнес чей-то голос, и они обернулись. — Психиатр.
Женщине, которая смотрела на Харри, было за сорок. Светлые растрепанные волосы, объемный красный пуховик. В руке она держала сигарету, нимало не заботясь о том, что дождь лил и на сигарету, и на нее саму.
— Трудно было?
— Нет. — Харри помотал головой. — Она сдалась без сопротивления.
— Что сказала?
— Ничего.
— Ничего?
— Ни слова. Каков ваш диагноз?
— Безусловно, это психоз, — ответила Рёдсмуэн. — Что, впрочем, не означает, что она хроник. Просто сознание пытается контролировать ситуацию, которая в принципе не поддается контролю. Мозг предпочитает отключиться, когда, допустим, боль становится невыносимой. Насколько я понимаю, она находилась в состоянии жесточайшего стресса, причем долгое время.
Харри кивнул:
— Она заговорит?
— Да, — ответила Хьерсти Рёдсмуэн и разочарованно взглянула на промокшую сигарету. — Правда, не знаю когда. В настоящий момент ей требуется отдых.
— Какой отдых! — встрял Мюллер-Нильсен. — Она серийный убийца!
— А я психиатр, — отрезала Рёдсмуэн, выбросила сигарету и отправилась к маленькой красной «хонде», которая даже под ливнем выглядела пыльной.
— Что теперь? — повернулся к Холе Мюллер-Нильсен.
— Последним рейсом — домой, — ответил Харри.
— Если честно, выглядишь как покойник. У управления есть договоренность с отелем «Рика-Тревел». Мы тебя туда отвезем, дадим кое-какую одежду. Там, кстати, есть ресторан.
Харри, зарегистрировавшись, стоял перед зеркалом в ванной своего тесного номера и размышлял о словах Мюллер-Нильсена — да, видок тот еще, краше в гроб кладут, — и как случилось, что покойником сегодня он так и не стал и что на самом деле произошло. Приняв душ и перекусив в пустом ресторане, он вернулся в номер и попытался заснуть. Не получилось. Пришлось включить телевизор. По всем каналам шло какое-то дерьмо, за исключением НРК-2, где показывали фильм «Помни». Он его уже смотрел. Главный герой страдал потерей памяти. У него убили жену, и он написал на фотоснимке, кто это сделал, потому что знал: он все забудет. И каждый раз возникал вопрос: а может ли он верить тому, что сам написал.