– Что?
– Предположить, что через полтора десятка лет ты опять объявишься здесь и начнешь все ломать…
– Ломать – не строить. Да и я не нарочно.
– Ты предлагаешь тебя отпустить? Извиниться и денег дать за моральный ущерб?
– Диск с концертом Эжена ты в видик засунул?
– Конечно. Чтобы ты, Дрон, прыгал в другую сторону. А ты очень быстро вышел на сумасшедший дом и на картины… Как, кстати?
– Сон мне приснился.
– Дурной?
– Вещий.
Я промолчал. Теперь мне было все ясно. Или почти все. Кроме одного: почему генерал оставил меня в живых? Вернее, зачем?
– Выходит… Альба сама все разрабатывала? Одна?
– Да. И признаться, за громадьем планов я совсем забыл было о ней, пока не почувствовал пристальный интерес Комитета по особым технологиям к теме… Аналитики сенатора Зарубина заметили и отработали все эти смерти весенние, и если бы Владлен Владимирович взялся копать, то – теперь – не девяносто третий, – разрыл бы все по полной! Но… агентурной базы у него здесь не было… Вот тут мы снова с Альбой задружились и подставили ему Радзиховскую. А он – горяч был, нетерпелив… Ну и – списали обоих. Куда денешься – такой куш на кону! И гибелью руководителя комитета убедили наших непримиримых исламистов в полной и безоговорочной готовности сотрудничать! А я – и наше руководство убедил: поручить расследование мне! Дескать, в теме, дескать, знаю! Ты понял, Дронов, в чем главное качество профессионала? Уметь убеждать! Даже в том, чего и в природе не существует!
– Ты не профессионал, Бобров. Ты – профурсетка. Продажная и дешевая.
Сергей Сергеевич поморщился, но на лице его не отразилось ни гнева, ни обиды… Да их и не было! Он был уверен в своей правоте.
– Мир поменялся, поменялся стремительно, а ты этого не понял, Дрон. И уже не поймешь. Сейчас если не работаешь на себя, значит – на кого-то другого. И он использует твой талант, мастерство, успех – к своей выгоде, обогащению, процветанию. Таков мир.
Он прикурил сигарету, жадно затянулся несколько раз, выдохнул горько:
– Мир пирует. А ты сидишь, как крупье, и мечешь шарик… «Делайте вашу игру, господа!» Надоело! Надоело обслуживать чужую игру, когда все реальные люди делают свою. Поэтому и к тебе у меня – ничего личного. Ты понимаешь?
Личное… Зависть. Ненависть. Ревность. Месть. И каждое слово хлестко, как удар плетью… Что я забыл? Жадность. Скаредность. Подлость. И – власть.
– Понимаю, – отозвался я. – Как говаривают в фильмах – я оказался не в том месте, не в то время…
– Это так.
– Времени не существует. Время – лишь то, чем мы его наполняем.
– Но для кого-то оно продлится, а для тебя – может закончиться. Как для Аскера.