– Он живой.
– По-моему, я его в голову…
– Пуля по виску прошла. Контузия. Ну ты снайпер. Вильгельм Тель.
– Случайно.
– Случайно попал? Или не попал? «Кандалы» принеси, а?
Оружие нам брать запретили, а наручники мы захватили. Как и ножи. Что не запрещено…
Белова умело сковала пленного сзади, вдвоем мы его затащили в купе. Даша сдернула маску. Обычный мужик, лет около тридцати. Без особых примет. На нас он смотрел мутно: то ли не вполне отошел от контузии, то ли…
– Что, милый, просветишь нас, сирых? По какую малину вы к нам завадились? И не смотри на меня эдак глухо, девушка я непугливая, отвязанная, да еще и пьяная. Подумай расчетливо, как нам попонятнее разъяснить: кто, откуда, зачем. А то я расстроюсь. И осерчаю. Нервы, знаешь ли. – Закончив монолог, Даша посмотрела на меня: – Пора бы и ментам объявляться.
– Сопровождающим состав?
– Хотя бы. Что-то не торопятся. Никто не хочет становиться героем, а?
– Огневой контакт был тихий. Поезда по нынешним временам могут у каждого столба тормозить. Так что дрыхнут сейчас служивые, оба-двое, в бригадирском вагоне в четыре ноздри.
– Если не в доле.
– Если так.
– Как выпутываться станем? Инструкций не было. А старший – ты. Или думай, или приказывай.
Думать, собственно, нечего. Связи нет[3]. Документов, кроме собственных паспортов, нет. А пребывать легально в условно чужой стране с такими довесками… В милиции можно задержаться не надолго – навсегда. Ибо в наличии сотворенные пять жмуров невнятного происхождения, ну да их еще доказать надо, мало ли что под насыпью валяется… Пригоршни гильз по вагону и прочее – мелочовка, если прибраться усердно и в срок. Да и проводник молчать станет, как эстонская рыба.
Правда – еще пленный с мутным взором и санитар Костя Косых: этих хорошо бы разговорить из нездорового любопытства да прикинуть, что день грядущий нам готовит, раз уж ночь выдалась такая огнестрельная… А еще – машинист, по какой-то причине стопорнувший поезд… А еще – шестеро детей на руках. И воспитатель Альбина Викентьевна. А в Бактрии должны встретить капитан СГБ Гнатюк и доктор Коновалов. Коим и велено передать детей с рук на руки согласно приказу.
– Выполняем задание. Доблестную милицию – пленяем. Потом – будет видно.
– Нарушаем по полной?
– Я же сказал: нежно. Без тяжких телесных.
– Вам бы все приказывать, мужчина, а слабой женщине в эдаких несвязухах каково?
С этими словами Белова запихала вафельное полотенце поглубже в пасть пленному, привязала того шнуром к поездной железяке, для верности, подхватила автомат, бодро встала:
– «Шахерезада Степанна?» – «Я готова!»