– Ты веришь, Аскер?
– Верю.
– В Бога или?..
– «Верую во единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа… и в Духа Святаго, Господа, Животворящего…»
– Аминь. Ты мне решил не весь Символ веры цитировать?
– Так ты задал умный вопрос, Сергей Сергеевич. Я ответил по существу.
– Но ты и Коран не отрицаешь.
– Господь один. И волею Своей дал каждому народу понимание Себя и разумение в той форме, в которой Его смогли принять и понять. Кроме тех, что лукавым мудрствованием извратили написанное в потакание своей гордыне и поклоняются Сатане или тельцу – благ земных ради.
Бобров поморщился, покачал головой:
– Только сам не мудрствуй, а?
– Просто я так думаю.
– Хорошо. Дальше.
– В Бактрии этой – даром что курортный городок, пусть и захолустье, помимо церкви, костела, мечети и синагоги еще десятка полтора разных сект, секточек и церковок. Со своими пророками, вероучителями и прорицателями. Не считая ворожей, гадалок, целителей ауры, чистильщиков чакры и прочего служилого люда. Так что Миранда Радзиховская там была не в диковину, скорее наоборот, часть пейзажа.
А в конце восьмидесятых и начале девяностых Бактрия была просто местом паломничества для всех тронутых восточными и сопутствующими культами граждан эсэссэра. Да, там еще два Дома творчества, Союзов писателей и композиторов, понятно, все не так круто, как в Коктебеле, но престижно. Они свою лепту в общую ментально-эмоциональную неуравновешенность вносили. Сейчас пришли в захирение некоторое, как и капища: серьезные «братья-гугеноты» или в Сибирь переместились, или в расейскую глубинку перебрались: и тише, и глуше. А официозные писатели с поэтами вымерли, как вид.
– Неужто?
– По невостребованности. Остались московские тусовщики и провинциальные губошлепы. Одни страдают столичным чванством, другие – провинциальной спесью. Одно другого стоит.
– Ты чего их так, Аскер?
– Читать люблю. А – нечего.
– Но исключения-то бывают.
– Случаются. Чехов, Бунин, Хемингуэй, Лермонтов, Пушкин, Шекспир.
– Никого не забыл? В Бактрию вернись, Саша.
– Бактрия… Город словно разделен на две части: старая, существующая с незапамятных времен, пережившая ренессанс в начале прошлого века и тогда же застроенная частично по новой – тяжеловесным модерном купцами-караимами, да с тех пор, как говорится, минуло: бродишь словно по брошенному музею… Или погосту.
Новая – это пансионаты и санатории. Много детских. Две психлечебницы для детей-сирот, даже не лечебницы, детдома.
Летом – как на всех курортах средней руки: «любой каприз за ваши деньги». Сдается все. Подтягиваются сезонные работнички: жрицы «первой древнейшей», карманники, шулера и прочее, прочее, прочее… Ну и ворожеи не простаивают: чем еще интеллектуально развлечься обывателю, как не приворожить денёг да не наслать на ближнего гонококковую порчу? То-то. Вот такие там пирожки и пирожники.