— Уэрдир?
— Мартин Уэрдир, фламандец. Он наверняка у кого-то останавливался в Йорке, пока Уилл готовил ответ, для чего иногда требовалось закончить сделку. Но я понятия не имею, где жил этот человек.
— Ваш сын не будет пользоваться его услугами?
Ридли покачал головой.
— Мой Мэтью — невинная душа. Это я виноват, нельзя было так долго оставлять его под материнским крылышком. Мне следовало давным-давно отослать его к Скорби. Ладно, он еще научится. Жадность — хороший учитель. Но пока Мэтью верит, что дела можно успешно проводить, оставаясь абсолютно честным человеком. Он никогда не одобрял Уэрдира.
— Ваш сын сейчас в Кале?
Ридли кивнул.
— Будет разъезжать между Кале и Лондоном, как это делал я.
— А как получилось, что вы не испытывали неудобств, пересекая Ла-Манш?
— У Джона Голдбеттера масса всевозможных связей.
— Понятно.
Когда оба покончили с трапезой, вернулась Сесилия Ридли и проводила Оуэна наверх, в маленькую комнату.
— Это комната моего сына. Я подумала, что вам здесь будет удобно. Спасибо, что проводили Гилберта. — Лицо Сесилии уже не было таким бледным. — Прошу вас. — Она дотронулась до его руки. — Не могли бы вы рассказать мне подробнее о смерти Уилла?
— Возможно, это было ограбление, хотя непонятно, почему такое жестокое. Кольцо, которое он носил на правой руке, исчезло. Вы хорошо знали погибшего. Можете описать кольцо?
— Обычная печатка, какую используют для писем. Ничего примечательного. Не то что кольца Гилберта.
— Вы были хорошими друзьями?
Рука Сесилии Ридли метнулась к шее.
— Уилл был добр ко мне. Помогал разбираться со счетами. Нашел нового управляющего, когда наш умер от чумы. Всегда привозил детям подарки на дни рождения.
— Вопрос покажется вам жестоким, но, простите, я должен его задать. Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы захотеть избавиться от Уилла Краунса?
Сесилия покачала головой.
— Он был мягкий человек, капитан Арчер. Не могу представить, чтобы кто-то мог так его ненавидеть.
Утром Ридли показал Оуэну первый этаж, винные запасы из Гаскони, помещение с каменными полами, где хранились все архивы поместья. Больше всего на Оуэна произвела впечатление кладовая, где коптили, высушивали и солили продукты. Это помещение было хитро оборудовано небольшим очагом и глубокой каменной раковиной со сточной трубой. Прежде Оуэн ничего подобного не видел. Ридли остался доволен. А Оуэн, видя неподдельную радость хозяина, гордившегося своим домом, невольно испытал к нему чуть больше приязни.
Тем не менее Арчер был рад покинуть Риддлторп. Между Ридли и его женой чувствовалось какое-то напряжение, и Оуэн сознавал, что явно им мешает. Наверняка им было что сказать друг другу по поводу смерти их общего знакомого.