Маска тут же слетела с его лица, Скорби закатил глаза в отвращении.
— Опять об этом.
Отец Катберт обрел дар речи.
— Вам обоим пойдет на пользу, если миссис Скорби побудет наедине со Спасителем, прежде чем вернется домой.
Скорби высокомерно ухмыльнулся, глядя на священника…
— Да, подозреваю, здесь не обошлось без благочестивых наставлений. Вы хотя бы позволяете ей принимать пищу, раз она пострадала телесно?
— Пол! — гаркнула Сесилия. — Я не позволю в своем доме оскорблять священника.
Пол Скорби повернулся на каблуках и с важным видом удалился.
Сесилия опустилась на колени возле дочери, убрала у нее с лица взмокшие пряди и поцеловала в лоб.
— Отдыхай, любовь моя. Он исполнит твое пожелание, я об этом позабочусь.
Когда они спустились вниз, то увидели, что Пол Скорби стоит у огня и попивает эль. На первый взгляд, это был красивый мужчина, если судить только по чертам лица, не обращая внимания на недовольство во взгляде и надутые губы. Даже его осанка выдавала в нем неистребимую жалость к самому себе, что очень ему не шло. Такой человек опасен. Оуэна удивило, что Гилберт Ридли ничего этого не разглядел в будущем зяте.
Сесилия взяла кувшин с элем, предложив Полу Скорби еще раз наполнить кружку. Он не возражал. Но прежде чем он поднес полную кружку к губам, Сесилия задержала его руку.
— Ты исполнишь ее пожелание, Пол?
Он оскалился, скривив губу.
— Разумеется. Иначе я бы совершил святотатство, никак не меньше. Со дня на день можно ожидать, что сам Папа Римский совершит паломничество, чтобы помолиться у ног моей жены.
Скорби осушил кружку одним глотком и, нарочито громко топая, покинул зал. Отец Катберт тяжело вздохнул.
— Храни нас Господь.
Сесилия и Оуэн переглянулись.
— Я бы хотел подняться к миссис Скорби и произнести утреннюю молитву, — объяснил Катберт.
— Уверена, это послужит ей утешением, — сказала Сесилия.
Сесилия пригласила Оуэна за стол, налила две кружки эля, одну поставила перед гостем, а из второй отпила чуть-чуть.
— Мой зять ведет себя как избалованное дитя.
— Но ведь он не ребенок. Он разозленный мужчина.
— Я знаю. Я не глупа.
— Ни секунды в этом не сомневался. Просто хотел убедиться, что вы сознаете, насколько он может быть опасен.
Сесилия вздохнула.
— Вы будете рады уехать отсюда. У нас несчастливый дом. — Она потерла себе затылок.
— Вы устали.
— Очень. Почти всю ночь просидела у постели Анны. Но хотя бы не зря. Глядя на разбитое лицо дочери, я вспомнила одно обстоятельство, которое, возможно, имеет отношение… каким образом, не скажу, ибо знаю слишком мало… но оно может иметь отношение к… обеим смертям.