— Незадолго до убийства Краунса?
— Да.
— Ваш муж лично давал показания?
Сесилия кивнула.
— Он был горд появиться перед таким августейшим собранием. Даже хвастался этим.
— Он видел короля?
— Нет, и очень сокрушался по этому поводу. Однако Гилберта представили принцу Эдуарду, и это его несколько успокоило.
— Значит, граф Фландрии просил простить Голдбеттера?
— Торговля шерстью жизненно важна для Фландрии.
— Ваша правда. Ваш муж лично знал графа?
Сесилия пожала плечами.
— Он не хвастал этим знакомством, но, с другой стороны, то, что происходило за проливом, он держал в секрете.
— И вы думаете, все это могло иметь отношение к смерти вашего мужа и Уилла Краунса?
Сесилия уставилась на кружку, которую гоняла по столу между ладонями.
— В свое время я была недовольна помолвкой с Гилбертом и чувствовала себя униженной. Как же: он торговец, а я — дочь рыцаря, племянница епископа. Мой дед сражался вместе с дедом нашего короля, Эдуардом Первым.
Оуэну не понравилось направление, какое принимал разговор. Он сам был простолюдином, женившимся на дочери рыцаря.
— При чем здесь смерть вашего мужа?
Сесилия подняла глаза и увидела, что Оуэн изменился в лице.
— Прошу прощения, со стороны действительно может показаться, что у меня сумбур в голове, но все это связано. Видите ли, мне была ненавистна мысль о браке с алчным человеком, чья единственная цель в жизни — накапливать богатство. — Она устало потерла переносицу. — Я была простодушна. Не одних только купцов отличает алчность. Гилберт был ничем не хуже любого из тех, кто завязан в этой войне с Францией. Даже короля интересует только богатство, которое ему принесет двойная корона, Англии и Франции. Все они стерегут свое богатство ревностнее, чем собственных жен.
— Что вы хотите этим сказать?
Сесилия Ридли внезапно побледнела и, прикрыв рот рукой, покачала головой.
— Ничего. Я… Просто мне кажется, что Гилберта и Уилла, скорее всего, убил какой-то деловой партнер. Алчность — самая распространенная причина убийства.
Оуэн внимательно всматривался в лицо вдовы. Она ловко выпуталась, но, видно, ее что-то тяготило… Что? Что она чуть не выдала себя? Проговорилась?
— И это все, что вы хотели сказать?
Она по-прежнему не поднимала на него глаз.
— Простите мне мое многословие. Я очень устала.
Что ж, это правда. Но на душе у Оуэна, когда он пошел наверх собирать вещи, было неспокойно.