Только к вечеру второго дня меня начало одолевать сильнейшее, и, казалось бы, беспричинное беспокойство. Было такое ощущение — беда незримо витает в воздухе, неторопливо подбираясь, все ближе. В этот вечер я заставила себя лечь спать пораньше, чтобы хоть ненадолго избавится от этого пугающего чувства. Не самый лучший способ признаться. Но все же сон как говорят, лечит душу и помогает утром яснее смотреть на мир. Однако уснуть этой ночью мне так и не посчастливилось.
Я долго ворочалась и прислушивалась к звукам, снаружи пытаясь уснуть. Тонкие стенки палатки позволяли увидеть силуэты проходящих мимо людей в свете дрожащего пламени костра. Я зачем-то начала гадать, кому принадлежат эти силуэты. Совершенно бесполезное занятие. Вскоре я поняла, что попытки уснуть, совершенно бесполезны.
Боль пришла неожиданно. Странная неправильная боль, она словно бы пришла издалека. Как будто это была не моя боль, но, тем не менее, я ее ясно чувствовала, но не физически, а как-то иначе. Хотя сама по себе боль, кажется, была физической, однако я воспринимала ее еще и как душевную, от этого было еще хуже.
Кажется, я закричала, не знаю, даже потом не смогла этого вспомнить. В мою палатку заглянул отец. Я в этот момент была в кошмарном состоянии. Лежала, свернувшись калачиком и со всхлипами, судорожно хватала ртом воздух как выброшенная на берег рыба.
Отец конечно страшно испугался. Сперва замер оцепенело, потом попытался, что-нибудь сделать. К счастью я уже кое-как взяла себя в руки. Боль как бы изменилась, заняв определенный уголок в моем сознании и холодя душу горьким чувством близкой потери.
— Не волнуйся папа, — твердым голосом попыталась сказать я, получилось почти хорошо, — мне уже гораздо лучше, нужно только немного отдохнуть и все.
— Но Астор, милая, ты… такая бледная. Ты не заболела? Может тебе нужно что-то…
— Нет, папа. — На удивление убежденно ответила я. — Все в порядке. Честно. Мне нужен только отдых. Очень тебя прошу, оставь меня одну.
— Ну, хорошо дорогая. — Чуть поколебавшись, согласился отец. — Только, если что, обязательно зови. Борн будет поблизости, да и моя палатка рядом. Может все-таки приказать принести, что-нибудь?
— Спасибо, не стоит. Это, наверное, последствия яда. Завтра все пройдет.
— Последствия. — Пробормотал отец, выбравшись из моей палатки. — Где же этот де Энхард бесы его побери?!
Я почувствовала, как в голове распускается огненный цветок боли. С трудом, дождавшись, когда отец отойдет достаточно далеко, я вцепилась зубами в одеяло. Мучительно приходило понимание происходящего. И выводы получались совсем неутешительные. Страшные.