Данька… Я видел его мёртвым, но всё равно не верю. А Манька, как же она-то… А ведь не выживет. Она с братом была не просто неразлучна — двойняшки представляли собой единое целое существо…
Молча поднявшись, она пошла к выходу. Вскочив, я направился следом. Нельзя её сейчас оставлять. Спустившись на этаж, мы вошли… вот демоны… в морг. И моя подруга подошла прямиком к телу, откинула простынь. И остановить нельзя.
— Это не мой брат, — с ненормальным, пугающим спокойствием сказала она. — Это подделка какая-то. Не знаю, зачем и кто это сделал, но ЭТО — не Данька.
— Мань…
Она обернулась. Небо! Она ведь вполне вменяема! Ну, настолько, насколько это вообще для неё возможно. И отдаёт себе отчёт в том, что говорит. Оглянуться, нет ли кого лишнего, протянуть к ней растопыренные пальцы…
— Верю, — коротко выдохнул я, размыкая контакт. Без сети это не так легко, но всё же возможно. — Это не Данька. Но если мы его не найдём, то Даня имеет все шансы стать трупом.
И мы вернулись обратно на уже облюбованный диван этажом выше.
— Ирдес, я тебе должна кое-что сказать, — тяжело уронила Маньячка, словно раздумывая, стоит ли мне доверять свою великую и ужасную тайну. — В продолжение того, что ты уже знаешь.
— Я слушаю, — ответил как можно спокойней. То, что ты мне показала в морге… после такого я всё что угодно приму спокойно. Великое Небо, мой друг не умер!..
Манька вздохнула, оттянула ворот футболки.
— Мы с Данькой не люди, — судорожно, словно прыгнув в ледяную воду, призналась она.
— Ну… — протянул я. — Вообще-то, я догадался. Так что нового ты мне не сказала.
Маня как-то дико глянула на меня и продолжила:
— Но ты не знаешь главного, Крылатый. Мы — эксперимент. И не слишком удачный-то. Я вообще не должна была появиться, а Данька задумывался чем-то вроде усовершенствованного полуоборотня, — подруга пытливо посмотрела на меня, ища в глазах тень отвращения или презрения. Не, Манюня, не надейся. Я злобствующий расист, но не для тебя. Тебе плевать, что я Наследник трона, мне плевать, что ты неудача каких-то мелкотравчатых генетиков. Убедившись, что сие откровение меня ничуть не смущает, она продолжила: — Друг без друга я и Даня умрём. Если нас развести больше чем десяток километров друг от друга, мы протянем только двенадцать дней, после чего — кома и смерть. Мы знаем, мы пробовали. Сейчас он без сознания. Когда очнётся, я почувствую направление. Мы должны будем их найти…
— Боюсь, нам придётся опять действовать на свой страх и риск, — тихо сказал я, осторожно оглянувшись на пробежавшего по коридору в сторону палаты Шона разъярённого отца. — Вдвоём.