— Там же, где остальных! — фыркнул я.
Пара была последней, а до начала дополнительных оставалось ещё полтора часа. Мы не торопились.
— Простите, надеюсь я не обижу своим вопросом… — учитель поглядел с любопытством.
— Спрашивайте, Георгий Николаевич.
— Вы действительно братья?
— А как же, — покивал светлый.
— Братья, — подтвердил я.
Дверь открылась и дальнейший разговор был прерван. Вошёл Дрэйк.
— Вот вы где! — воскликнул Командир, увидев нас. — Георгий Николаевич, я у Вас этот дуэт сейчас заберу. Не против?
— Ну что Вы, Дмитрий Васильевич! — поднял руки тот. — Я и так задержал этих студентов без причины.
— Отлично. Дуэт, смирно!
Рефлексы — страшная вещь! Ещё сообразить не успел, что Дрэйк сказал, а уже вытянулся по струнке и каблуками щёлкнул.
— Первая двойка, за мной на выход, держа строй!
— Я тебя ненавижу, Командир! — сообщил я, выйдя за дверь.
Манёвр был выполнен с точностью до малейшего шага — чётко, слаженно, без единой ошибки! И без участия мозга.
— А навыков не теряете, — усмехнулся Дрэйк. — Идеально.
— Больше ты нас так не подловишь, — пообещал Ван.
— Ну, это мы ещё посмотрим! Пошли ко мне, ребятки. Так ведь и не встретились толком.
— А двойняшки? — спросил я.
— У них же ещё пара, — ответил вместо Командира Ван.
Дрэйк жил в общаге, на этаже для учителей. Там выделялась не комната на двоих, а отдельная квартира. Однокомнатная или двухкомнатная. Войдя, я так и застыл на пороге.
Ей было лет шестнадцать, но выглядела она как двенадцатилетняя. Маленькая, очень хрупкая, медные локоны собраны в хвост. На бледном до прозрачности лице огромные прозрачно-синие глаза с мутным зрачком. Одни глаза на лице… Такие же бледные губы беззвучно шевелились, когда тонкие, хрупкие пальчики водили по странице раскрытой книги. Книге, в которой ничего не было написано. Буквы — выдавленные и рельефные.
— Вэнди… — выговорил мгновенно охрипший брат.
Вэнди. Дочь Командира.
— Почему. Ты. Ничего. Не сказал?! — я не скрывал холодной ярости, когда смотрел на Первого Призрака своей Семёрки.
— Забыл, что вы всегда друг друга узнаёте, — печально усмехнулся тот, уходя от ответа.
Маленькая слепая птичка встала, тревожно протянула в нашу сторону тонкую, почти прозрачную руку. Шагнув к ней, я поймал её ладошку в свои. Она узнала меня. Улыбнулась радостно и обняла. Я слышал отголоски её искристой радости, а самому было горько. Так горько, что выть хотелось. Бедная маленькая птичка. Одно дело — знать, другое — видеть… Прости, Вэнди. Я эгоистичный гад. Надо было настоять на своём и отыскать тебя раньше.
Не злишься? Я знаю. Сам на себя злюсь. Потому что промедлил.