— Светка — это твоя девушка?
— Девушка, но не моя. Вернее, она — замужняя женщина, а для меня друг, сестра, соратник… У меня никого ближе её на свете нет… Я ведь с вокзала как раз к ним домой и спешил, узнать, как после перенесенного потрясения она себя чувствует. Ее по ложному доносу ОГПУ арестовывало.
— ОГПУ? — Брови Головина удивленно приподнялись. — Теперь вижу, Янек, ты весело живешь, не скучаешь… Нечего мне зубы заговаривать! Рассказывай с самого начала, как ты жил, с кем встречался с того момента, когда ты обнаружил подземный ход и вышел по нему наружу.
Официант между тем расставлял на столике закуски, исподтишка разглядывая странную пару. Один одет с иголочки, явно при деньгах; другой чуть ли не в обносках, а разговаривают точно закадычные друзья. Тот, что на барина похож, поосторожнее будет — видимо, постарше да поопытней: чуть к столику подходишь, он замолкает и тому, напротив себя, глазами показывает: мол, посторонний, молчи! А все же удалось подслушать странные слова: "князь", "замок"… Не шпионы ли белогвардейские? В другое время официант а он был тайным осведомителем и до революции, и после нее: в таких людях любая власть нуждается! — непременно тут же позвонил куда следует. Но именно на таком вот моменте он недавно и поскользнулся! Сидели за его столиком двое таких же подозрительных: шикарно одетые, много пили… А разговаривали о чем? Графиня, маркиз, карета… Оказалось, режиссеры из синематографа! Следователь посмотрел на него холодным взглядом и сказал одну фразу:
— Не рекомендую вам впредь делать подобные ошибки!
И точно ядовитое жало к коже прикоснулось: ещё чуть — и вонзится!
Ох, и опасная жизнь у агентов! Нет, пожалуй, лучше ему не торопиться, а понаблюдать. Подождать, пока эти двое выпьют, да вино развяжет им языки…
Он отошел от столика, и Головин внимательно посмотрел ему вслед.
— Нутром чувствую — шпик!
— Как — шпик? — не поверил Ян. — На кого же он теперь работает? Жандармов-то больше нет!
— Мало ли… Может стучать для кого угодно — для уголовки, для гэпэу…
— А хочешь, мы его проучим? — опять улыбнулся Ян, и Федор отметил про себя, что улыбка у парня славная, и глаза как-то по-особому сияют, будто на чистом, прежде безжизненном морозном поле появилась первая цепочка человеческих следов.
— Я заколебался, — граф, отказавшийся от своего титула, задумчиво потер переносицу, — и рассказ послушать хочется, и ещё раз удивительные твои способности понаблюдать.
— Ну, мой рассказ от тебя не убежит.
— Тогда давай, валяй!
— Позови его к столику, у тебя это лучше получается. Я на него впечатления не произвожу.