Помимо родителей, их друзей, книг, музыки и живописи воспитывал меня еще и Отчий Дом. Сам по себе он был скромным, скорее сельским жилищем, нежели городским особняком; его наспех сложили по упрощенным чертежам из подручных средств саперы Советской Армии после освобождения города от фашистских войск, но вот приусадебный участок очаровал родителей и решил выбор нашего места жительства в Кишиневе.
Сам по себе небольшой – 30 на 30 метров – участок у дома включал палисад, который матушка засадила разного рода цветами, отдавая предпочтение своим любимцам-георгинам, сад старых абрикосовых деревьев уникального ананасового сорта, два огромных дерева грецкого ореха, в кронах которых я, не видимый с земли, мог подолгу играть в свои одинокие игры, заросли отдаленно похожего на бамбук канадского клена, живописную кучу бутового камня, густо заросшую травой и кустарником. А еще на задворках помещался дощатый сарай, в котором хранили дрова и уголь, каменное подсобное здание о трех комнатах с островерхим односкатным чердаком.
Дом и относящееся к нему пространство приучили меня к одиночеству, воспитали благое чувство самодостаточности, развили основу художественного творчества – воображение. С детских пор мне никогда не скучно с самим собой, особенно если есть достойная книга.
Виктор Васильевич Шевелов – дядя Витя – из кишиневцев был самым близким другом родителей. Бездетный холостяк, ко мне питал почти отеческую нежность. Издав книжицу прозы для юношества, не только подарил ее с трогательной надписью, но не поленился при дарении с выражением прочесть центральный, давший название всей книге, рассказ. Написан он был в романтическом, в подражание раннему Горькому, ключе, и живописал схватку в открытом море некоего молодого рыбака с напавшей на его баркас с уловом стаей дельфинов. Ситуация, как я узнал впоследствии, совершенно нереальная: дельфины, особенно черноморские малыши-катраны, напрочь лишены агрессивности. Но для дяди Вити, как истинного соцреалиста, в творчестве не столь важно было жизнеподобие, как верная идейная установка.
Это, кстати, справедливо и в отношении большинства других знакомых мне творческих людей поколения моего отца. Они могли быть весьма критично и даже скептически настроенными к реальной власти, но основополагающей идее, как правило, хранили устойчивую верность. Верность по убеждениям…
В начале шестидесятых годов Шевелов отпросился у министра культуры республики, у которого состоял в замах, на киностудию "Молдова-филм", и за короткий срок добился ее феерического взлета. Не в одиночку, естественно, добился, а вкупе с талантливыми, молодыми тогда режиссерами Михаилом Каликом, Валериу Гажиу, Николаем Лысенко, Владом Йовицей, Эмилем Лотяну, кинооператорами Вадимом Дербеневым, Дмитрием Моторным, Леонидом Калашниковым, композитором Эдуардом Лазаревым и другими такими же дерзкими кинематографическими дарованиями. Кинофильмы "Атаман Кодр", "Человек идет за солнцем", "Колыбельная", "Горькие зерна", "Рыцарь мечты", "Последний месяц осени", "Привратник рая", "Любить", "Ждите нас на рассвете", "Лэутары" и т.д. не только принесли молдавскому кинематографу международное признание, но и стали со временем национальной, а то и общесоветской киноклассикой.