– Садитесь дети. У нас сегодня, как всегда по вторникам, урок русского слова, и я прочту вам сказку. Может, про неё вы все и слышали, но вряд ли знаете.
В тот момент, когда Генрих Иванович прощался со священником, он уже решил, что прочтет.
– Слушайте, дети, внимательно. Сказка называется "Курочка Ряба". "Жил-был старик со старушкою, у них была курочка-татарушка, снесла яичко в куте под окошком: пестро, востро, костяно, мудрёно! Положила на полочку; мышка шла, хвостиком тряхнула, полочка упала, яичко разбилось. Старик плачет, старуха возрыдает, в печи пылает, верх на избе шатается, девочка-внучка с горя... удавилась. Идёт просвирня, спрашивает: что они так плачут? Старики начали пересказывать. Просвирня как услыхала – все просвиры изломала и побросала. Подходит дьячок и спрашивает у просвирни: зачем она просвиры побросала? Она пересказала ему горе; дьячок побежал на колокольню и перебил все колокола. Идёт поп, спрашивает у дьячка: зачем колокола перебил? Дьячок пересказал свое горе, а поп побежал, все книги изорвал..." Что такое просвиры, дети, я вам сейчас расскажу.
– А мы знаем, – сказал спокойно с места Ваня Кузякин.
Вечером продавщица Лариса постучалась к Карповне, свежая, накрашенная, подмышкой пакет, а в нем бутылка поддельного вина "Хванчкара".
– Ну, что он? – спросила Лариса.
– Закрылся, лежит, – пожала плечами старуха.
– Сделай, Карповна, у себя телевизор погромче.
Тихонько ступая на цыпочках, девушка с пакетом приоткрыла дверь в комнату учителя. Подошла к кровати и села на табурет, хрустнув сигаретной пачкой. От этого звука лежащий в койке хозяин проснулся. Даже в щадящем лунном свете, падающем из окна, было видно, как распухла его физиономия от кузякинских кулаков. Генрих подтянулся на руках и застыл полусидя.
– Это вы, Лариса?
– Я-я, – прошептала она, разворачивая неуместно хрустящий пакет.
– Что там?
– Можно сказать, лекарство.
За стеной вдруг возбужденно забурчали электронные голоса:
"Все что нас окружает, все это – матрица! Все, что ты видишь, – это матрица. Матрица – везде."
Генрих тихо застонал, повалился на бок и уткнулся лбом в колени Ларисы.
– Но они же русские люди, что они с собой делают?! Что они с собой делают?!.
Лариса великолепными крепкими зубами стаскивала поролоновую пробку, ласковой и умной рукой гладила избитую голову. Когда вино было откупорено, она вздохнула и тихо сказала.
– Все будет хорошо!