Подлинная реальность бесконечномерна, большинство же людей воспринимает даже не одно измерение, а лишь его смутный отсвет – наш видимый мир. Увязшему в мертвой видимости среднестатистическому человеку "Остров" хоть на миг высвечивает живую бесконечность истинной реальности, простым языком кино напоминает: "Бог не есть Бог мертвых, но живых".
У богослова Павла Флоренского, убиенного на острове в Соловецком монастыре, есть удивительное высказывание, которое могло бы послужить эпиграфом к "Острову": "Человек умирает только раз в жизни, и потому, не имея опыта, умирает неудачно. Человек не умеет умирать – смерть его происходит ощупью, в потёмках. Но смерть, как и всякая деятельность, требует навыка. Надо умирать благополучно, надо выучиться смерти. А для этого необходимо умирать еще при жизни, под руководством людей опытных, уже умиравших. Этот-то опыт смерти и дается подвижничеством".
Фильм "Остров" именно об этом опыте – о постигаемой через покаяние науке умирать для мира, чтобы обрести жизнь вечную. О том, что "умирать не страшно, – страшно будет пред Богом стоять".
Радуйтесь!
Владимир Бондаренко КИСТЬ, ПРИРАВНЕННАЯ К ШТЫКУ. Геннадию ЖИВОТОВУ – 60 лет!
Геннадия Животова назвать просто талантливым художником, значит, ничего не сказать о нем. Талантливых художников на Руси всегда было много, мы – русские – явно живописная нация, и внешне, и внутренне.
В минуты грусти и отдохновения я смотрю на лирические полотна Геннадия у себя дома, на его этюды, его исторические полотна, и устремляюсь вослед за ним – на Восток, на Юг, на Север.
Но уникальность Геннадия Животова, уникальность, за которую его и ценят, и ненавидят, и восхваляют, и негодуют, в том, что он последовательно державный мастер, певец русской пятой Империи, что он вослед за Гойей и Делакруа, вослед за Моором и Родченко, вослед за немецкими экспрессионистами и русскими авангардистами свою кисть приравнял к штыку и смело сражается на страницах газеты "Завтра" со всеми врагами Отечества.
Его художественный почерк известен всем политикам России, да и не только России. Он – наш авангардный патриот. Он не говорит о Большом стиле, он создает его, и, думаю, пройдет время, и дома и мосты, заводы и аэродромы будут излучать этот животовский Большой стиль так же, как первые плакаты "Окон РОСТа" в своё время воплощались в планах великих предвоенных строек.
Империя постепенно возвращает своё законное место в жизни России, и этот массивный многопалубный фрегат сойдет со стапелей Пятой империи уже по новым животовским проектам. Не случайно художник уверен: "Россия – это матрица духа. И только в России может что-то новое в искусстве родиться… Россия – это реторта, куда слито духовное вещество мира. Здесь происходят великие превращения. Россия – это не просто замковый, но философский камень мира. Посмотрим на карту: мы – материк, а кругом осколки, щепки, обломки…"