Петр Ильич покраснел.
— Я же сказал, что неточно выразился. Просто не подобрал нужного выражения. Ведь это факт, что при coвременном уровне развития науки узкая специализация становится даже необходимостью.
— Безусловно! Но разве узкая специализация исключает глубину познания? Как раз наоборот. И вот этой-то глубины, к сожалению, сейчас так не хватает геологии. Сплошь и рядом она закрывает глаза на достижения физики, достижения, которые могли бы дать ей эффективнейшие методы исследования вещества. Это все равно, что человек, живший в темноте и привыкший определять предметы на ощупь, не захотел бы воспользоваться появлением света и, завязав глаза, по-прежнему обшаривал все руками. Вы согласны со мной?
— Да, но…
— Хотите сказать, что не нами это заведено, не нам и менять?
— Нет, почему же! В этом отношении как раз наша кафедра являет пример…
— А вы сами?
— Но я же специализируюсь по чистой минералогии. Этого тоже нельзя бросить.
— Почему бросить? И что это за «чистая» и «не чистая» минералогия? Есть одна минералогия, которая изучает минерал, как определенную форму существования материи, со всех точек зрения и на такую глубину, какая возможна при данном уровне науки. А это значит, что минералог должен уметь поставить и правильно разрешить любой вопрос, касающийся этой формы материи вплоть до строения атома и атомного ядра.
Воронов подошел к столу.
— Теперь по существу того вопроса, который задал вам Кравцов. Нет, вопрос этот не так наивен. И надо вам на него ответить. На следующем же занятии. В самом деле, почему атомы теряют или приобретают электроны? Почему соединяются они друг с другом, образуя химические соединения или кристаллические структуры самородных элементов? Почему в природе нет свободных атомов?
— А инертные газы?
— Вот именно! Только инертные газы существуют в виде свободных атомов. И в этом все дело, Петр Ильич. Ведь именно их атомы имеют наиболее устойчивую, наиболее энергетически выгодную структуру электронного облака, в котором полностью замещены так называемые «s» и «р» орбиты. А все остальные атомы лишь стремятся к достижению такой структуры. Но для того, чтобы получить эту устойчивую, восьмиэлектронную оболочку, им необходимо или приобрести недостающие электроны или, наоборот, избавиться от избыточных, лишних. Возьмем, к примеру, натрий. У него в валентном слое один электрон. Ясно, что проще всего отдать этот электрон и остаться с устойчивым предыдущим слоем, в котором как раз восемь электронов. А вот у хлора в последнем слое семь электронов. В этом случае, очевидно, выгоднее захватить недостающий электрон и довести валентный слой до восьмиэлектронного. Но становясь таким образом энергетически устойчивыми, атомы в то же время получают положительный или отрицательный заряд, то есть теряют свою нейтральность и превращаются в заряженные ионы. А это также лишает их стабильности. И для того, чтобы восстановить ее, разноименные ионы соединяются друг с другом, давая нейтральные химические соединения, в данном случае — поваренную соль. Вот откуда стремление элементов соединяться друг с другом.