— А кто был организатором этого шутовского шествия с крестами?
— Я думаю, организаторами были те, кто придумал нести кресты на кладбище, — ответил Саша. — А то, что мы подурачились дорогой, так в этом нет ничего особенного.
— Но вы хоть понимаете всю неблаговидность вашего поступка? — горячился Петр Ильич.
— Не очень.
— А что же тут неблаговидного? — спросила Светлана. — Ведь отнесли кресты на место!
— Подумаешь, кресты! — протянула Вика Хонцер. — Если бы они трактор взяли…
— Верно — поддержал Краев.
— Сейчас же прекратите шум! — потребовал Петр Ильич. — Беленький, скажи-ка, совместим ли этот поступок со званием комсомольца?
Витя замялся:
— Да ведь о крестах в уставе ничего не сказано. А что касается борьбы с религией…
— При чем здесь борьба с религией! — Петр Ильич даже покраснел от досады. — Степанов нарушил общественный порядок. Понимаете? Общественный порядок!
— И что вы все: Степанов да Степанов! — не унималась Светлана. — Когда он придумал бригады, никто ему доброго слова не сказал. А теперь, когда Степанов какие-то гнилушки взял, принялись его прорабатывать!
— Постой! — перебил ее Фарид Ибрагимов. — Дайте слово. Я скажу так. Организовал Степанов бригады — хорошо. Мы его за это уважаем. А вот унес кресты — плохо. Почему? Да потому что, во-первых, без разрешения даже деревья из леса нельзя тащить, а кресты все-таки люди делали. Во-вторых, сегодня Степанов отвлек от работы всю группу. Я сам побежал смотреть…
— А ты бы не бегал!
— Нельзя было, когда все бегут…
Саша не выдержал:
— Никого бы мы не отвлекали, если бы не заставили нас днем с этими крестами возиться. Я предлагал их ночью отнести…
Наконец поднялся Иван. Он час тому назад приехал из другой деревни, где работал на подъеме зяби.
— Скажу прямо. Не ожидал я такого… И дело здесь не в религии, не в каком-то нарушении порядка. Дело в том, что у каждого человека есть в жизни что-то самое дорогое. И надо бы научиться уважать это, не быть такими бездушными.
Саша облизал пересохшие губы. Он хотел сказать Ивану, что все было не так. Но что не так? Ведь он все-таки пошел на кладбище. Не говорить же сейчас, что вначале он отговаривал товарищей и даже спорил с ними! Чем он тогда будет лучше Ваймана и Войцеховского?
Но упрекать его в бездушии? Отчитывать только за то, что не стал он юлить и изворачиваться… Эх, Иван, Иван!
А в наступившей тишине звенел уже взволнованный голос Люси:
— Да, поступили нехорошо. Ведь под каждым из этих крестов — чьи-нибудь родные. А Саша…
— Ну, что Саша? Что Саша? — закричал он, вскакивая с места. — Ведь все вы просто ничего не знаете. А говорите…