Пока не появился Джонатан.
Поначалу он вел себя так, что у нее и мыслей не возникало об интимных отношениях. Он смотрел, как она работает, говорил, какая она потрясающая художница, да к тому же самая красивая женщина во всей Франции. На Моник, позировавшую Дане, он и не глядел. Только на Дану.
Как давно это было! Вьетнамская девушка теперь ей не подруга, а Джонатан — не любовник. Дана не могла больше им доверять.
Когда солнце было уже высоко, вернулась Куинн. Постаравшись остаться незамеченной, она проскользнула в дом. Дана пошла следом и увидела, что Куинн шарит по кухонным полкам.
— Хочешь, я приготовлю тебе завтрак? — предложила Дана.
— Да чего там! — бросила Куинн. — Я обычно ем гранолу. Ее бабушка покупает. Наверное, на прошлой неделе не купила. Решила, что мы...
— Уедем во Францию, — договорила за нее Дана, которой вдруг до смерти захотелось выпить кофе со сливками и съесть бриошь.
Куинн покраснела и потянулась за коробкой хлопьев.
— Пустяки, — пробормотала она. — Поем хлопьев, как Элли. Она возражать не будет.
Дана кивнула.
— Ты запиши гранолу в список покупок.
— Хлопьями обойдусь, — пожала плечами Куинн.
Дана отхлебнула кофе. Перед предполагаемым отъездом Куинн вела себя отвратительно. А теперь была мила и приветлива, словно боялась: один неверный шаг, и тетя передумает, увезет их следующим же самолетом во Францию.
— Почему ты каждое утро уходишь? — спросила Дана. — И в такую рань. Мы с Элли еще спим.
— Я вас бужу? Извините.
— Да нет, что ты. Я просто хотела побольше о тебе узнать.
И тут в лице Куинн проступило знакомое раздражение.
— А что тут узнавать? Мне нравится смотреть на восход, вот и все.
— Мне тоже нравится. Я очень люблю рисовать на восходе.
— А я люблю...
— Что? — наклонилась к ней поближе Дана.
Ей хотелось научиться понимать племянницу. У этой девочке столько секретов и тайн.
— Ты точно такая же, как мама, — грустно вздохнула Куинн.
— Разве это плохо?
— Ты художница. Все говорят, какая ты свободная и независимая. Я и решила, что ты счастливее, что тебе довольно самой себя и ты не станешь каждую секунду за мной следить.
Дана не нашлась что ответить.
— Я не хотела тебя обидеть, — поспешно сказала Куинн.
— Почему ты сказала, что я счастливее? Мама что, была несчастна?
— Нет. Счастлива. Да это я так... Забудь, — сказала Куинн и вышла из кухни. А Дана смотрела ей вслед.
Куинн не хотелось обижать тетю. Но она вовсе не собиралась ничем с ней делиться. Зачем? С того момента, как они уехали из аэропорта, Куинн испытывала только радость и благодарность и очень старалась ни с кем не портить отношения. Она каждое утро убирала свою постель, старалась не дразнить Элли. Когда кончилась гранола, она без капризов перешла на хлопья.