— Я вижу только один путь, — сказал наконец Шидла. — Свой вес, а значит, и массу я знаю. Я введу ее величину в компьютер. Нашу совокупную массу — мою и вас двоих — компьютер помнит по прошлым перелетам. Массу нас четверых он определит сразу, в момент начала скачка. И еще одна вводная: теперь в пространстве — на орбиту и с орбиты — будем двигаться только на ракетной тяге, специальную энергию на это тратить не будем. Я задам компьютеру необходимые условия: сначала он должен вас троих доставить в ваше время, а потом меня — обратно в Древний Египет.
— И еще должна остаться энергия, чтобы потом нас из музея в двадцать пятый век перебросить, — подсказал Стас.
— Само собой, — согласился Шидла. — Затем я дам старт. Исходя из всех этих условий, хроноскаф совершит скачок в будущее, и если энергии ему будет достаточно, он доставит в ваше время всех четверых; если же нет, он остановится где-то на полпути, и там нам придется вашу самку высадить. Вот так. И вряд ли мы сможем придумать что-нибудь другое.
Тишина, возникшая в рубке после этой его речи, была еще тягостнее, чем в прошлый раз. Лина тревожно на нас поглядывала.
— А может, дотянем? — с надеждой спросил Стас.
— Может, и дотянем, — ответил Шидла. — Но не уверен.
— Тогда, может, ей лучше здесь остаться? — набравшись мужества, спросил я.
Стас жалобно глянул на меня. Потом веско сказал:
— Пусть она сама решает.
…Почти два часа понадобилось нам со Стасом, чтобы лишь в самых общих чертах втолковать Лине что к чему. Девчонка она оказалась в общем-то сообразительная. В конце концов она сказала:
— Мальчики, ну что тут рассуждать? Дома у меня нет никого — ни папы, ни мамы, ни друзей. Там меня ничего не держит. А так есть надежда, что мы все-таки будем вместе. А не получится… Какая мне разница, в каком времени жить? Хуже, чем у нас, наверное, нигде нет.
— «Никогда», — поправил я ее машинально, а сам подумал, что она еще ничего не знает ни про инквизицию, ни про Гитлера… И еще подумал, что она мне все-таки по-настоящему нравится.
Я обернулся к Шидле и сказал ему о решении Лины.
— А я давно уже все настроил, — грустно усмехнулся он. — Я ведь знал, что она ответит. У нее хорошее лицо. Общаясь с вами, я уже начал пересматривать свое отношение к людям. А теперь пересмотрел окончательно. Если даже в такой древности… Ладно, пристегивайтесь.
И еще через несколько секунд мы наконец помчались через века.
Когда отступило обычное при этом головокружение, я смог наблюдать за табло времени. Когда началась наша эпоха, у меня радостно екнуло сердце. Вот хроноскаф проскочил первое тысячелетие, и мы со Стасом обрадованно переглянулись. 1112, 1680, 1937… У меня задрожали коленки… 1966!.. И все. Стоп. Красные цифры на зеленом поле прекратили свой стремительный бег.