Оглядываясь назад, понять несложно, что это было: гуси разом замолкли. Ни звука, ни крика. И на месте их ора в ночи получилась дыра — словно большая вакуумная бомба в действии: кого угодно разбудит. Но тогда я не сообразил…
Я выскользнул из постели, благополучно не потревожив сон Вив, и схватил шестибатареечный фонарик, что держал в комнате. При такой погодке, решил я, не грех бы фундамент проверить: особенно при том, что перед сном не удосужился. Подошел к окну, прильнул лицом к стеклу и посветил фонариком на берег. Не знаю, зачем. Лень, наверно. Потому как знал, что и в ясный день почти что невозможно разглядеть фундамент из этого окошка, потому что изгородь. Но, наверно, я одурел малешко со всех дел и надеялся на чудо: увижу берег и там все хорошо…
За окном вроде ничего не было, кроме дождя, хлеставшего длинными рваными лоскутами, будто вымпелы ветра. Я стоял, водил лучом туда-сюда, все еще спросонья, как вдруг увидел на улице лицо! Человеческое лицо! Оно парило в пелене дождя, глаза вытаращены, волосы растрепаны, а рот перекошен таким ужасом, будто бедняга уже не одно столетие мыкается по буре, да выбраться не может!
Я не знаю, сколько стоял, завороженный — может, пять секунд, а может и минут — пока не вскрикнул и не отпрянул от окна. И увидел, как лицо передразнило мои действия. Уф! Господи-бож-мой… Всего лишь отражение, отражение — и ничего кроме…
Но, да поможет мне бог, это была самая дикая картина, какую мне доводилось видеть; такого страха я никогда в жизни не терпел. Хуже Кореи. Хуже, чем когда я увидел падающее на меня дерево — тогда я нырнул прямо под него, метнулся, прижался к пню, и дерево обрушилось на пень, словно двухтонный копер, забивающий сваю; пень на добрых шесть дюймов ушел в землю, но спас меня, спас от потерь больших, чем мой завтрак. Тот случай так расстроил меня, что я провалялся пластом целых десять минут. Но, богом клянусь, тот испуг не идет ни в какое сравнение с ужасом при виде этой хари на стекле.
Я услышал, как у меня за спиной заворочалась Вив.
— Что такое, родной?
— Ничего, — ответил я. — Ничего. Просто вообразил себе на минутку, что за мной уже духи пришли. — Я издал смешок. — Думал, достали-таки, демоны. Я выглянул в окошко проверить фундамент — а там этот сукин сын, и лицо такое, будто у смерти на блинах побывал. — Я снова усмехнулся, отвернулся наконец от окна, подошел к кровати, уселся на краешек рядом с Вив. — Да, закадычный мой дружок в ночи. А ты его видела?
Я зажал фонарь коленями, поймал лицом луч, чтоб Вив воочию полюбовалась этим кошмаром, и скорчил ей рожу в окне. Мы расхохотались на пару, а потом она взяла мою руку и приложила к своей щеке, как делала, бывало, когда носила ребенка.