— Надо быть всегда начеку, каждую секунду…
Они доехали до места, где кончался асфальт. Хэнк сверился с картой, разбитой на сектора, — убедиться, что число на табличке, прибитой к дереву, — искомое.
— Минуточку… — (Лучше уж перестраховаться, прежде чем браться за работу: все усталые, ясных голов не наблюдается…) — Какой там сектор на дощечке, Джо? — (Мне не улыбалось побрить весь холм, а потом узнать, что я не тот лес вырубил. Джо назвал номер, и он совпал: да, это наше место. — Гляди по сторонам, Малой, — ткнул я Ли локтем. — Проснись и подмечай повороты, а то ведь потом не выберешься на трассу, не говоря уж про то, чтоб нас вечерком подобрать, — сказал я ему. Он смотрит на меня. Я уже ничего не знаю. Я устал.
Пикап накренился, пополз в крутой подъем, барахтаясь колесами в проточных лоханях колеи, потом выровнялся и несколько минут катил по гребню, пока я не остановил его над самым обрывом. Открыл дверь и глянул вниз: под нами, под крутым, как смерть, склоном, за косматыми елями, проглядывала река. Выдернул ручник и поставил на нейтралку.
— Вот наш склон, — сказал я. — Правление национального парка хочет, чтоб мы вырубили эти деревья и подарили туристам вид на реку. Наверно, с такой высотищи они и взморье углядят. Дорогу назад найдешь, Малой?
— Я же с ним, — сказал старик, прежде чем Ли раскрыл рот. — И я-то отсюда с завязанными глазами выберусь. — Голос старика все больше устаканивался, чем ближе подбирались мы к месту. В последних его наставлениях уже не было дурацкого ребяческого задора. А лишь завидел эти деревья, эти огромные, сумрачные стволы, какие только в парках и бывают, — его лицо захмурело, а беззубая челюсть отпала. — Я выведу его даже в кромешной тьме и в бурю, — сказал он и ткнул Малыша локтем уже со своей стороны…)
— Что? — снова меня бесцеремонно разбудили. Как и предвещал Хэнк, мы бежали наперегонки с серым рассветом, и прибыли на место синхронно. Генри просунул руку в кабину и потеребил меня, чтоб я проснулся и огляделся. Сквозь стекло я видел лапы елей, перебиравшие нескончаемые четки дождя. Старик стоял, говорил, указывал на взлохмаченную прогалину. Хэнк тоже выбрался из машины, оставив меня одного в бормочущем на холостых пикапе. Джо Бена трясло после долгой поездки в кузове, и он ждал лишь, когда старик завяжет со своими наказами, чтоб можно было поработать и согреться. Но Братец Хэнк по какой-то причине вдруг сделался очень внимателен к старику, можно сказать — почтителен. Их беседы просачивались в кабину через щели печки под торпедой…
(— Чертовски верно. Немало таких склонов обработали мы лет сорок тому.