ведьма?» Помчался на восток, из города, не замечая знаков «стоп» и даже в мыслях не имея вернуться к доктору за Ли. Проезжая мимо лесопилки, он подкатил к берегу и окликнул Энди:
— Как у них там?
Энди тащил кондаком огромное бревно; его моторка, надсадно тарахтя, вползала в просвет в недособранном плоту.
— Отлично, — крикнул парень в ответ. — Почти десять. И таких здоровых я еще в жизни не видывал.
— Как уровень реки? Поднялся, да?
— Есть малость, а что? Не так уж сильно приподнялся, чтоб нас обеспокоил…
— Но ведь сейчас отлив еще, да? А оно поднимается? Отлив ведь, правильно?
Прежде чем ответить, Энди встал на ноги в лодке, чтоб посмотреть на реку; обрывки коры и мусор в самом деле мчались к морю, вниз. Слегка смутившись, Энди развернул лодку и подогнал ее к мерной свае — убедиться, что не напутал с глубиной. Нет, не напутал. И уровень повышался, и уверенными темпами, хотя река по-прежнему катилась к морю.
— Aгa, — медленно молвил он через плечо, — и сбегает, и поднимается. Дядя Генри, к чему бы это? Почему вода прибывает, когда река вниз идет?
Но старик уже врубил задний ход, и пикап выруливал на трассу. Луна. Луна, да? Что ж, пусть луна. Да, пусть сама луна. Но я и луну поимею, богом клянусь…
Когда Амазонка в белом халате наконец отвела меня в кабинет врача на обследование, доктор до такой степени наплевал на мой бедный измученный жаром организм, что даже не оказался на месте; по сути занималась мной Амазонка, а доброго доктора я так и не увидел, покуда она не закончила со мной и не указала на ширму, за которой некая гора плоти под белыми снегами халата, восседавшая в старомодном вращающемся кресле, вдруг присвистнула и ахнула:
— Лиланд Стэмпер? А я — доктор Лейтон. У тебя найдется минутка? Присаживайся.
— У меня найдется минутка, и, наверное, даже больше. Я жду, когда за мной вернется отец, но, если вас это не обидит, я бы предпочел постоять. Плачу дань пенициллиновому уколу.
Багровая докторская физиономия прорезалась ухмылкой, он достал золотой портсигар.
— Куришь?
Я взял одну штучку, поблагодарил и прикурил. Он же откинулся обратно, издевательски комфортно растекся в своем кресле и смотрел на меня тем взглядом, какой обычно деканы приберегают для заблудших второкурсников. Я ждал, когда он заведет свою лекцию, о чем бы он там ни вознамерился вещать, недоумевая: неужто не на что ему больше тратить свое драгоценное время, кроме как на юных незнакомцев, занятых мыслями об адюльтере? Он величаво прикурил сам и уподобился белому дирижаблю, выдыхающему сизый выхлоп. Я попытался было нацепить самую правдоподобную маску досадливого нетерпения, но было что-то в его манерах, в том, как он держал паузу, что превратило нетерпение в смущение.