У него были свои соображения на предмет того, откуда все беды.
Дискуссия не возобновилась, покуда старик не заказал у Тедди большой стакан красного вина и не ухромал в темные глубины бара.
— Бедолага! — выдавил Главный по Недвижимости, первым одолевший мимолетную нервозность, повисшую над столом.
— Да уж! — согласился лесоруб в помятой серой каске.
— И чистую правду про него говорят.
— Виной — вино?
— Дешевый портвешок. Вроде Стоукс ему ящиками подгоняет, ящик в неделю.
— Дело дрянь, — сказал кино-прачечный магнат.
— Цок-цок-цок! — сказал брат Уокер: он научился сострадательно цокать языком по «Джо Палуке» [14] и полагал, что это междометие прямо так и произносится.
— Да уж. Паршиво дело.
— Мужик валил лес до черта много лет. Позор!
— Позор? — переспросил лесоруб. — Да это преступление, мать-перемать… простите, брат Уокер, — но я принимаю близко к сердцу. — И, совсем войдя в раж, припечатал чумазый кулачище к столу: — Это, мать-перемать, преступление! И грех! Такой вот старый горемыка, вроде него, имеет право на — слушайте все! — на пенсию и учет трудового стажа! Разве не об том распинается Флойд Ивенрайт уж два года как?
— Все так, все верно.
Они снова были на коне.
— Беда этого города в том, что мы не можем рулить той самой организацией, которая создана, чтобы нас защищать: профсоюзом.
— Господи, а разве Флойд не то же самое говорит? Он говорит, мол, этот Джонатан Бэйли сказал, Ваконда на годы отстала он других городов лесорубов. И я держусь того же самого мнения.
— А это самое мнение выводит нас прямехонько на сами-знаете-кого и его упертую родню!
— Точно! Именно!
Мужчина в каске снова грохнул кулаком по столу:
— Позор!
— И хотя сам я лично в чем-то даже восхищаюсь Хэнком и его семейством — черт, да мы выросли вместе! — я считаю, все корни наших бед в них. И если куда и наставить пушку — то аккурат на тот дом, так я полагаю.
— Аминь, брат.
— Еще какой аминь! А теперь все слушайте! — вновь потревоженный всплеском агрессии, Тедди поднял глаза. — Если кому и грозить пальцем — то все мы знаем, в кого им тыкать!
Сквозь натираемый бокал Тедди видит перст, грозно воспрянувший из чумазого черношерстного кулака.
— Да, прямой наводкой в этот проклятый домище!
…музыкальный автомат стрекочет, лопочет, пульсирует цветом. Жужжит электрический фасад. Мужчины тихонько дышат в унисон. Перст, шишковатый и упрямый, озаренный вечерним солнцем, медленно поворачивается, будто стрелка компаса. Дом. Суровая громада, чернеющая на заре, уже звенящая утренними хлопотами…
— Да, наверно, ты прав, Хендерсон.