Вся троица стояла, не шелохнувшись, с полминуты. Потом Ли выбирается из лодки, идет по причалу к Энди, Хэнк за ним. (Я замер, с открытым ртом. Не эта вымоина вогнала меня в оторопь. Вымоина лишь отвлекла на секунду — но еще я кое-что увидел, кое-что в доме, что приковало к себе мои глаза и сковало всего меня остального. И Малыш это видел, еще раньше моего…) На причале я заметил, как Хэнк перехватил мой тревожный взгляд на чердачное окошко… (Вив была там, все еще стояла там, на чердаке! И Малыш всю дорогу знал, что она смотрит. Вот почему он доводил…)
— Ты знал, правда? — Хэнк повернулся ко мне, так медленно, так напряженно, что мне подумалось о Железном Дровосеке из Страны Оз, превозмогающем ржавчину в суставах. — Ты знал, что она увидит, если я тебе врежу… так ведь?
— Именно так, — сказал я; глядел на него внимательно и почему-то все ждал. Почему? Хоть он и разгадал теперь мой план, голос его был не таков, будто он собирается отказаться от прежних намерений. — А теперь все знают, — сказал я и стал ждать дальше…
(И тут-то до меня дошло. В смысле, впервые по-настоящему дошло, с каким охеренным искусством он все рассчитал. Почти идеально. Он подстроил ситуацию, как силок на птичек, что мы в детстве мастерили — чем больше трепыхаешься, тем туже петля. Он подстроил все так, что куда ни рыпнись — всюду потеряешь. Он зажал меня в такой угол, что выхода, черт побери, никакого: и подерешься — просрёшь, и не подерешься — просрёшь… Вот как он мило все рассчитал.)
…ждал, наблюдая, как он взвешенно анализирует ситуацию. Энди переминался с ноги на ногу в немом замешательстве, будто озадаченный медведь, а я ждал, а Хэнк обдумывал…
(И, прикинув это, я подумал: Малой, вот тут-то твой гений тебя и перехитрил. Потому что слишком уж хорошо ты все обустроил.
— Малой, мы уж слишком досадили друг другу, чтоб сейчас бросить это дело. — Ты так хорошо и безвыходно меня зажал, что мне теперь все равно, смотрит она или нет. — Мы наплевали друг другу во все колодцы, от души наплевали, — говорю. Потому что он слишком перетянул петлю, туже, чем рассчитывал. — И слишком присолили друг другу раны, чтоб сейчас остановиться только потому, что она…)
Я стал было спрашивать, что Хэнк имеет в виду, но он оборвал меня резким, почти непроизвольным поворотом шеи. Его подбородок мотнулся вправо, к дому. Он помедлил, посмотрел на Энди, на меня, потом снова дернул шеей, еще правее… снова на меня, на стикер с черной кошкой у Энди в руках, снова вправо, будто его одергивал невидимый поводок, брошенный над рекой из чердачного окошка. Поводок натянут струной.