Моя подруга была страшно заинтригована и непременно хотела, чтобы мы отправились по приглашению.
В назначенный час мы были на указанном месте. Мы вошли в полуразрушенный от времени дворец. Наш пилигрим встретил нас и провел в комнату, обставленную совершенно так же, как эта, где мы с вами сидим.
Все свечи и курильницы были также зажжены.
Голос Шарли становился все более и более задыхающимся, лицо его покрылось смертной бледностью и нервно подергивалось.
Чувствуя себя плохо, одолеваемая все сильнее и сильнее возраставшим страхом, Анна захотела прервать его.
- Прекратите ваш рассказ! Эти воспоминания вам слишком тяжелы! Я напугана!
Он вдруг на нее заорал:
- Молчать!... Я вам запрещаю говорить! Я вам плачу за то, чтобы вы меня слушали!
Она слегка откинулась назад, немного оскорбленная, но несколько успокоенная. Она теперь начинала понимать: все это была одна комедия развратника, - он просто хотел себя возбудить.
Она слегка пожала плечами.
- Ну, продолжайте ваш рассказ! - прошептала она. Но, против ее воли, вскоре ею снова овладел ужас. Шарли стал продолжать рассказ голосом лунатика:
- Нам велели сесть, и после того, как наш проводник хлопнул в ладоши, все присутствующие запели. Мы ни слова не понимали; но, вероятно, они пели ужасные вещи, и иногда пение сопровождалось ужасным смехом. Наконец они замолчали, и один из них подошел к гробу и достал оттуда несколько пучков длинных березовых розог.
Каждый из кающихся взял по одному пучку, и все, подняв свои халаты, нагнули голые спины, по которым соседи стали хлестать розгами. Женевьева и я пришли в ужас. Вдруг я почувствовал, как она хватает меня за руку и шепчет:
- Смотри, у некоторых уже кровь показалась! Действительно, у всех мужчин тела были иссечены до крови, но они все-таки продолжали хлестать с остервенением друг друга; слышались крики и стоны.
Женевьева встала и говорит: "Я хочу уйти!" Шарли так естественно передал женский голос, что произвел на Анну особенно глубокое впечатление.
- Ради Бога, не продолжайте больше! - проговорила она, бросив беглый взгляд на окружающие их предметы.
В эту минуту Шарли встал, обе его руки старались схватить руки Анны, и он своими безумными глазами пронизывал ее насквозь.
- Увидав, что Женевьева встала, мужчины побросали розги и налетели на нас.
В один миг я был привязан на скамейке, поставленной у стены, чтобы я мог видеть все происходящее. А она, моя Женевьева, была растянута и привязана на скамейке! Несмотря на ее отчаянные крики, угрозы, мольбы, проклятия, эти люди, скорее демоны, взяли розги, и один из них стал пороть ее.