Мария-Антуанетта должна была считать себя счастливой, что ей удалось умереть на эшафоте без предварительных унизительных истязаний.
Что может сравниться по трагичности со смертью маленькой де Ламбаль, обнаженное тело которой было в течение целого дня выставлено на посмешище глупой, пошлой, злой и невежественной толпы.
Что можно сказать о тех молоденьких девушках из аристократии, укрывавшихся в монастырях, которых беспощадно секли розгами, прежде чем убить и таскать на пиках целый день по улицам Парижа их отрубленные головы.
Мы не знаем ни в Жюстине*, ни в Юлии {Сочинения маркиза де Сада.} сцен такой садической жестокости, которая была в это время проявлена парижскими ремесленниками, считавшимися до сих пор вовсе не злыми.
Кто мог предполагать, что какой-нибудь бондарь или сапожник проявит в этом деле столько утонченного искусства.
Маркиза де Ламбаль! Перед нами рисуется ее белоснежное тело с младенческим ротиком, все израненное!
Гнусное изуродование тела той, которая слыла за друга королевы, возмущает даже самый спокойный ум!
Поведение храброй черни из окрестностей Парижа в сентябрьские дни, когда она таскала по улицам на пике голову Ламбаль, причесанную парикмахером из толпы, намного убавит восхищение всеми настоящими и будущими революциями.
Нужно полагать, что в наше время не будет лучше, и мы от души желаем нашим знакомым дамам не быть современницами подобных ужасов.
Террор! Это настоящая оргия флагелляции! Ежедневно газеты "Отец Дюшен" и "Газета" посвящают целые столбцы описанию флагелляции девушек на улице.
Вот молоденькая портниха гуляет по улице.* Хорошенькое личико, трехцветная кокарда - это честная гражданка, в твердости республиканских убеждений которой нельзя сомневаться. Проходя мимо казармы национальных гвардейцев, она видит себя окруженной несколькими солдатами, требующими, чтобы она сделала глубокий поклон перед кокардой их головного убора. Молодая девушка думает, что с нею шутят, отказывается и при этом слегка улыбается. Тотчас солдаты ее хватают, поднимают платье с юбками, спускают панталоны и жестоко порют шомполами. Этот факт сообщает историк Мишле.
И подобные сцены повторяются ежедневно.
Невольно является вопрос, как эти солдаты могли безобразничать в Париже в то время, как их собратья в рядах армии республики удивляли весь мир своим геройским поведением?
В ту пору здоровые мужчины разделились на два класса.
Один спасал отечество от опасности, он остается чист, как античный мрамор, начиная с последнего капрала и кончая фигурой двадцатидвухлетнего генерала. Другой класс порол женщин на улицах, в монастырях и тюрьмах.