— Но я не писатель.
— Вы можете им стать. К тому же неужели вам не любопытно?
— Любопытно.
— Тогда почему же вы отказываетесь?
— Я все увижу в свое время, так зачем же мне торопиться?
— Чтобы знать заранее.
— А я не хочу знать заранее.
— Это ваше право, — сказал я. — Значит, этот вариант тоже отпадает?
— Совершенно верно. А вы можете сделать меня властелином мира? Или вы туда сейчас Буша двигаете?
— Минуточку, — сказал я, потянулся в субпространство и нащупал свой ноутбук.
— Хороший фокус, — сказал Гоша.
— Фирменный, — пояснил я.
— Какая машина?
— «Хеллиум 3».
— А тактовая частота?
— Шестьсот шестьдесят шесть мегагерц.
— Маловато.
— Такова традиция, — сказал я.
— Понятно.
Я отстучал на клавиатуре запрос и тут же получил ответ, хотя особо в нем и не сомневался.
— Нет, — сказал я. — Буш — это ваше собственное произведение. Вы хотите стать властелином мира? Есть на примете одна развивающаяся страна, очень быстро развивающаяся, хочу заметить, и если вы возглавите ее в ближайшие две недели, то в обозримом будущем…
— Я пошутил, — сказал он. — А что, вы действительно можете это сделать?
— Можем, хотя это и связано с преодолением достаточного количества всяческих бюрократических препон. Начнем с гражданства, но если плотно поработать…
— Нет, я просто так спросил, — сказал он. — Боюсь, мое воображение не слишком подготовлено к решению такого рода вопросов.
— Для этого здесь я, — сказал я. — Чтобы вам посоветовать, оказать посильную помощь.
— А из-за чего вообще весь этот сыр-бор? Властелин мира, куча бабок… Зачем я вам так нужен?
— Это вопрос принципа, — сказал я. — Вы выиграли в лотерею, значит, мы должны удовлетворить ваши самые сокровенные желания. Для нашего ведомства это вопрос чести.
— Демон, говорящий о чести, — довольно редкое явление.
— А вы много демонов до меня встречали?
— Нет. Просто принято думать, что демон и честь — две вещи несовместные.
— Опять вражеская пропаганда, — сказал я. — Вы же не слышали мнения демонов на этот счет.
— Потому что вы не высказываете его публично.
— Такова наша внешняя политика. Не я ее придумал.
— Не вы, — сказал он. — Но вас такая политика устраивает?
— Вы хотите обсудить нашу внешнюю политику?
— Не особо, — сказал он.
— Тогда не будем о грустном, — сказал я. — Вражеская пропаганда и так сделала из нас рогатых кровожадных монстров.
— Но вы на самом деле рогатые.
— Но не кровожадные.
— Хотелось бы верить.
— Я ни разу вам не солгал, — сказал я.
— Вроде бы так, — сказал он.
— Могу я высказать предложение?
— Конечно, — сказал он. — Ведь я могу ответить на него отказом?