Ей не следовало отвечать, но все же лучше переключить его интерес на ее неженские увлечения.
– Кинжал скользнул между пластинами доспехов.
Если он решил и дальше играть в интимные отношения, она не может просто вышвырнуть его из комнаты, учитывая то, что он знает о ней. Но как трудно отвлекать его и выигрывать в этой игре каждый раз, когда они оказываются одни!
Диана привыкла принимать каждый вызов, особенно если вызов исходил от него. Она не задумывалась, как это характеризует ее.
– Непохоже, что эту ранку обрабатывали, – сказал он, продолжая рассматривать ее плечо.
Или он встал так, чтобы можно было сверху смотреть на ее грудь?
– Моя мама зашила ее.
– Насколько я могу представить себе, ей никогда в голову бы не пришло, чем придется заниматься.
Диана вовремя остановила себя и отстранилась. Хотя ее мать повиновалась мужу, Диана знала, что она не одобряла поведения-дочери и тревожилась за нее. Что бы она сказала сейчас? Временами боль от ее отсутствия становилась невыносимой.
Ей стало легче, когда Баннастер снова начал ходить вокруг нее.
– Уйдите, Баннастер, мне надо одеться.
– Я вам не мешаю.
Веселые нотки в его голосе возмутил и ее.
– Я только смотрю на отметины на вашем теле. Я вижу ужасный синяк на руке сзади.
Было трудно изобразить равнодушие к его мимолетному прикосновению.
– Любезность вашего человека, Толбота, – сухо сказала она.
– Да, то же самое он проделал со мной. Но уверен, вашему брату пришлось тяжелее, когда вам позволено было тренироваться.
Она на миг закрыла глаза. Ему мало, что, находясь рядом, он доводил ее до полной потери способности рассуждать, он хочет проникнуть в ее мысли.
– Наверняка вам сообщила об этом Сесили, – сказала Диана. – Она не смогла удержаться от того, чтобы не рассказать, как вышло, что я стала вести себя как мужчина.
– О том, что вы с братом не ладили? Что ваш отец использовал вас как укор для вашего брата? Да, она говорила мне.
Диана почувствовала его пальцы на своей икре и была настолько ошарашена, что не смогла скрыть это. Однако не отступила. Она попыталась ударить его ногой, но он увернулся.
– Меня мало заботили побуждения моего отца, – призналась она неохотно. – Арчи глупец, если считает, что мое увлечение имело к отцу какое-то отношение. Мне самой хотелось испытать себя, научиться тому, что мне нравилось. Но Арчи не мог понять этого, потому что думал только о себе.
– А разве вы думали не только о себе? Она уставилась на него.
– Я не хотела делать больно другим, чтобы добиться своего. Разве с вами когда-то не происходило то же самое? И разве то, что случилось с вашим братом, помешало вам стремиться осуществить свои цели?