К ее удивлению, она почувствовала губы Баннастера у своего уха и услышала его шепот:
– Я знаю, что омела прячется в тайном алькове, созданном для любовников.
Она с силой наступила ему на ногу и сладко заулыбалась, когда он сморщился.
– Тогда, думается мне, вам придется целоваться с самим собой.
Диана шагнула внутрь и затворила дверь. По спальне Баннастера бродили тени, отбрасываемые горящими в камине углями. Диана замерла, снова и снова проверяя себя, затем отбросила свои страхи.
Она устала бояться и ждать худшего из того, что может произойти.
Девушка бесшумно кралась по комнате, замирая перед каждым шагом, проверяя каждую доску – не скрипнет ли? Поначалу она даже не осознавала, что делает, настолько глубоко в ней сидело заученное в Лиге. Оказавшись посередине комнаты, она поняла, что таиться нет необходимости – Баннастер нужен ей бодрствующим. Ведь она собиралась с ним поговорить. Остановившись у его кровати, она посмотрела на виконта. Из-за холода он натянул на себя одеяла до самой шеи. Она увидела темные волосы, гладкий лоб.
И открытые глаза, блестящие в пламени камина. Том резко вскочил с кровати, схватил ее за плечи и уложил под себя, обмотав одеяла вокруг ее бедер, Его руки тяжело легли ей на грудь. Почувствовав кинжал у горла, она лежала смирно, не пытаясь пошевелиться.
– Кто вы? – потребовал он ответа. – И что… – Он замолчал, глаза его широко открылись. – Диана?
Почувствовав, что он убрал кинжал от ее горла, она облегченно вздохнула.
– Да, это я. Разве у мужчин такие же формы, как у меня?
Он бросил кинжал на пол, но остался лежать на ней; лицо его было наполовину в тени, наполовину освещено пламенем камина. И он был зол. Его тело придавило ее, руки обхватили ее за плечи, он смотрел на нее сверху вниз.
– Я мог поранить вас, – хрипло сказал он.
– Я бы не позволила.
Он на миг закрыл глаза, потом заговорил сквозь зубы:
– И как бы вы остановили меня?
Она тяжело ударила его коленом, намеренно целясь в бедро, а не в пах. Он дернулся.
– Вот так, но в другое место. Вы собираетесь выпустить меня и позволить мне говорить?
– Вы в темной одежде, – сказал он раздраженно, – волос не видно. Я мог покалечить вас!
Казалось, он не может отделаться от этой мысли. Нахмурившись, она заявила:
– Я не хотела, чтобы кто-нибудь меня видел. И не собиралась прятаться от вас. И почему вас так испугало, что вы могли сделать мне больно? А теперь отпустите меня, прежде чем я не сделала больно вам!
Она заметила, как изменилось его лицо. Только что оно выражало злость и раздражение, а теперь на нем явственно читалась страсть. Неужели сражения и любовная интрига – все, о чем думают мужчины?