Костя опасливо заглянул внутрь. Пустая комната. Медлить нельзя. Он выбил стекло прикладом, подчистил осколки. Перелез внутрь и спрыгнул. Больно кольнуло в бедро — зацепил-таки один из острых треугольников, оставшихся в раме.
Костя осмотрелся.
Сердце пульсирует батутом. Где-то рядом жизнерадостно трещит объятое алым змием дерево. Мелькают тускло-желтые тени на полу у входа, точно за стеной реют флаги. Отголоски жара поглаживают по щекам. В ноздри врывается запах гари. Рядом — диван со смятым грязным клетчатым покрывалом, стол и два табурета и какой-то шкаф из двадцатого века. Ладно, вперед! Проем, новая комната.
С раздирающим боевым кличем кто-то неожиданно обрушивается сбоку, небольшим, впрочем, телом, которому сообщилась утроенная сила разбега. Это тело заваливает Костю на теплый пол и начинает душить. Руки Муконина с автоматом оказываются прижаты то ли бедром врага, то ли еще чем. Костя начинает терять контроль, легкое головокружение одолевает его, глаза закатываются от острой нехватки кислорода. Как сорвать цепкие когти с горла? Костя отпускает автомат, высвобождает руки и захватывает пальцами запястья врага, и отчаянно нажимает на костяшки. Хватка чуть ослабевает. Но она по-прежнему, на удивление, будто налита железом.
— Ты кто такой, сучара? — Бешеные глазки бритого наголо типа (Нарика?) впиваются в Костю, словно сверкая отражениями пламени.
— Помнишь волосатого парня в Жигулях? — прохрипел Костя. — Так вот, я твоя расплата!
Когтистые пальцы на шее вновь ослабели, так как голова хозяина начала переваривать услышанное. (В его глазах что-то поменялось, словно на лакмусовой бумажке.) Костя моментально воспользовался ситуацией, еще сильнее сдавил запястья Нарика и разжал адскую хватку, приложив всю оставшуюся мощь. А вдобавок Костя изловчился и поддел коленом в пах подонку. Наконец, Нарик отлетел, взвизгнув собачонкой, но тут же сгруппировался и принял боевую стойку.
«Безумные обкуренные глаза, — пронеслось в голове в эту секунду затишья в скорбно играющих желтых тенях. — Шрам, рассекающий нижнюю губу. Странно, где-то я уже видел это лицо. Но это невозможно! Нет, не может быть!» Из закоулков памяти вынырнуло полное ненависти лицо уличного карманника, выхватившего сумочку у Маши, тогда еще, там, в далеком Ебурге, — таком далеком, как казалось теперь, что в промежутке лежит целая галактика. «Нет, это не он. Мне это лишь почудилось!»
Бритоголовый волчонок скривил лицо, точно так же, как тот, тогда. Удивительно! Ведь есть таки люди-двойники.
— Сейчас придет твой пиз…ц. Вот и дружок у тебя уже окочурился. — Копия воришки из Ебурга мотнул головой в сторону соседней комнаты.