Он заглянул ей в глаза и заметил радость, смешанную с легким укором: ну что ж ты так долго не приходил? И было еще что-то, его начало засасывать, но он отвел взгляд. (Когда-то давно, давным-давно, в детстве, он гостил летом у бабушки с дедушкой, и ходил на деревенский пруд, и там была заводь, глубочайшая, со склонившимся к ней сполоснуть ветки дубком, и там хорошо клевали карпы, — он часто виснул с берега, полного прутковых капканов, и смотрел в воду, в глубь, и его как будто околдовывал водяной, прячущийся там. Быть может, теперь промелькнуло нечто подобное: таинственной коричневой чернотой той давней заводи наполнились ее глаза.)
— Между прочим, я уже давно приготовила наш царский ужин, — с детским упреком произнесла Маша. — А тебя все нет и нет!
Ну вот, опять эта быстрая кошачья привязанность. «Послушай, я ведь не весь твой, я совсем еще не принадлежу тебе, я предоставлен сам себе, имею полную свободу действий, и волен пропадать столько, сколько хочу. А ты должна терпеливо ждать, если хочешь, и молча все сносить». Но он ничего не сказал. Он мягко поцеловал ее в губы. И они прошли в комнату.
На диване лежали ее разноцветные вещи: брюки, блузки, платья, кофточки, — аккуратные стопки, как на столах магазина секонд-хэнд. У подножия мостилась примятая и распотрошенная дорожная сумка.
— Слушай, Кость, я не знаю, куда все деть. Выдели мне место в шкафчике.
Занозой кольнуло под сердцем. Самое время сказать ей. Сейчас или никогда. Нельзя отступать, ты же не размазня какая-нибудь. Ее глаза, моргая, просительно и доверчиво глядели на него, и заводь была обманчиво спокойна.
«Помни, ты же одинокий волк! Не поступись принципами! Где твоя воля?»
Он отвел глаза.
— Знаешь, Маш, ты не торопись. Я тут выбил тебе комнату, самую лучшую, без подселения. А я буду приходить к тебе в гости.
Он осмелился посмотреть на нее. И увидел, как медленно меняется выражение ее глаз. Словно лакмусовая бумажка меняет цвет, или беспечная заводь вдруг покрывается рябью от нахлынувшего ветерка.
— Комнату, — вполголоса протянули ее губы. — А, ну да.
— Так будет лучше для нас обоих, — поспешил он добавить заученную фразу. — Разве ты не понимаешь, что, в конце концов, находиться со мной в одном доме просто опасно?
— Да, конечно, ты прав, — будто в бессилии, она опустилась на диван, села прямо на розовую блузку.
Черт возьми, но ведь в иной, давней жизни, если бы он приехал в Иваново, и там бы они случайно встретились, стала бы она иметь с ним дело? Наверняка нет. Так пусть же все возвращается на свои места!
— Я буду навещать тебя, — сказал он, и словно почувствовал эхо, разнесшееся по комнате от этого глупого обещания.