— Отключился, гад. Ну все, пипец тебе, Костик. — Набоков больно ткнул стволом в висок.
«Я сделал все что мог», — успокоил себя Костя. «Выстрелит или нет? Да господи, не в первый раз уже. Смерть давно не страшна. Ведь успел пожить нормально, остальное неважно».
— Ладно, подождем, может, одумаются, — вздохнул Николай.
У Кости отлегло. Значит, пока убивать не будут.
На минуту воцарилась странная пауза. Все застыли, и каждый задумался о своем. Костя привел мысли в порядок.
— Архип, давай ремень, надо снова связать этого гаврика, — сказал, наконец, особист.
Так вот как зовут качка: Архип! — усмехнулся про себя Костя. Ничего себе имечко! Нарочно не придумаешь. Верно, из тех, кого рожали на стыке веков. Модным было тогда среди русских семей нарекать своих чад подобными именами: Архип, Никита, Артем, Иван и такое прочее.
Архип пошел за ремнем. И тут Костю дернуло — самое время что-то предпринять.
— Не советую выкидывать повторных фортелей. — Следователь словно угадал Костины намерения, поднялся со стула и отступил на шаг, наставляя Макаров.
Ствол холодно смотрел на Костю. Ничего не поделаешь.
— К тому же, сейчас подъедут наши ребята в камуфляжах. Это чтобы твои коллеги не сопротивлялись. Так сказать, для устрашения. Хе-хе, — гнусаво усмехнулся Набоков.
Качок уже вернулся с коричневым ремнем в руке и самодовольной улыбкой на овальном лице.
— Принес? Молодец. Давай, вяжи его. — Николай снова сел на стул.
Архип послушно склонился над Костей, каменной хваткой сгреб его руки, мастерским движением обмотал ремень, затянул узел. Муконин не сопротивлялся. Сомнамбулически сидел на полу, уставившись вбок, в бессмысленную точку на стене. Точно больной на приеме у врача, на процедуре измерения артериального давления.
— Ну и чо с ним дальше делать? — осведомился Архип, закончив свою грязную работу.
— Муконин, подъем! — вместо ответа бодро скомандовал особист.
Костя безропотно встал. Руки опять заныли — похоже, еще старый-то след не прошел, и снова там же перетянули.
— Вали в угол. Будешь там сидеть. Как школьник.
Следователь опять хихикнул. Костю обожгло внутри: ну подожди, придет мой час, и твоя субтильная морда превратится в месиво!
Качок, больно держа под мышку, проводил Муконина в угол гостиной, тот что у лестницы. Ребро мешало ходить, отзываясь адскими уколами на каждый шаг. В углу Архип неприятно надавил на плечо и усадил Костю.
— Надо бы ему еще ноги связать, — предложил шестерка следователя. — А то чего доброго, опять взбредет в голову побегать.
— Не стоит, я посторожу, — умиротворенным тоном произнес Набоков.