— Подожди, я только расплачусь и отвезу тебя.
Но она не может ждать, горечь переполняет её душу. Чувство к Толяну — она не уверена, что это любовь — делает невыносимо трудным общение с ним. Потому она ловит такси и уезжает домой.
Когда в дверь звонит Виталий, она почему-то сразу понимает, что это он. И выходит к нему с папкой в руке.
— Ты куда-то уезжала? — спрашивает он.
— Ездила на встречу с Аристовым.
— И что ты ему сказала?
— Посоветовала забыть мое имя, фамилию и домашний адрес, — не зная, зачем, врет она.
— Ты сказала ему… насчет контракта?
— Сказала. Даже, если честно, пыталась отдать ему обратно. Но он объяснил, что крокодилы назад не пятятся. Ты доволен? Контракт остается у тебя.
— Нет, не доволен, потому что важнее контракта мне знать: с тобой ничего не случилось? Ты будто вдруг стала холодной и чужой…
— Случилось. Я решила больше не обманывать: ни тебя, ни себя!
— Женя!
— Иди, Виталик! Ты хороший человек, но мы с тобой слишком разные.
Она протягивает ему папку.
— Желаю удачи!
— Да на фиг мне такая удача! — кричит он и бросает папку на пол. — Пусть сгорит этот чертов контракт!
— Ну-ну, не бросайся своим будущим! — она замечает, как он краем глаза покосился на брошенные документы, и поднимает их с пола. — Так не бывает, что везет сразу во всем. Сегодня повезло в бизнесе, завтра — в любви.
— Ты не поцелуешь меня на прощание?
— Спасибо! — она целует его в губы. — Я буду вспоминать тебя.
— Если что… тебе понадобится, ты не стесняйся, звони.
— Обязательно! — обещает она, закрывая за ним дверь.
Где они, облегчающие, освобождающие душу слезы? Увы, в глазах сухо. "Мне без тебя и в жару сушь. Мне без тебя и Москва глушь!" И в душе сушь…
Ей на минуту становится страшно. Как будто вместо своего будущего она увидела огромную черную дыру.
"Хочешь сказать, что без Толяна у меня нет будущего? — спрашивает она саму себя. — Еще чего! Буду жить! И работать. И подбирать музыку к любимым стихам. И напишу акварель. Прямо сейчас!"
Она бросается к книжному шкафу и находит кусок ватмана. Как раз такого размера, как предполагаемый рисунок. Надо только пойти на кухню и подточить карандаш. Не этим же огрызком писать бессмертную картину жизни?!
Главное, не расслабляться! Никаких слез! Нервы в кулак! На лице небрежная улыбка. Она проходит мимо большого зеркала в коридоре.
А в нем — Боже мой! — потерянная, разбитая женщина. Лопухина! Еще скажи, что жизнь прошла мимо!
Штангисты, и те три подхода делают, чтобы взять рекордный вес. А ты после первой неудачи повесила нос на квинту, как смеялся папа.
Что делать дальше? Кто ей подскажет?