А выглядит все на самом деле с точностью до "наоборот". Напористая, смелая Надя теряется перед тихой, всепроникающей способностью матери взывать к её совести, давить на самые болевые точки сознания, требовать к себе жалости.
— Как ты могла так поступить? — лишь скорбно, со слезой в голосе скажет Людмила Артемовна, и Надя тут же кидается к ней.
— Мамочка, прости!
Причина размолвки может быть пустяковой, не стоящей выеденного яйца, а надрыв звучит нешуточный. Жить постоянно под страхом истерики, скандала или обморока очень трудно. Порой сдают и крепкие молодые нервы. Видимо, это "ущучил" и Володя. Он тоже играет на самых чувствительных струнах Надиной души, это потому и сходит ему с рук, что почва перед ним благодатная, многими годами истеричности взрыхленная.
Сакраментальные фразы, вроде "У тебя нет ни капли жалости" или "Ты бессердечная, холодная, грубая" и так далее, всегда пугали Надю. В разговоре о матери она как-то призналась Евгении:
— Лучше бы она меня била!
"Мозгодеры" — называет таких людей Аристов. Евгения не замечает, как поднимаясь по лестнице на второй этаж, она все время думает о ненавистном Толяне и как бы советуется с ним: что делать? Она думает и думает, даже пугается своих навязчивых мыслей: что же это он опять к ней прицепился?
Людмила Артемовна — женщина миниатюрная, хрупкая. Ей скоро пятьдесят пять, но выглядит она намного моложе. Цена, которую она когда-то себе назначила, так высока, что, похоже, женщина никогда не найдет себе "купца". Потому свою энергию и неудовлетворенность жизнью она перенесла на дочь, требуя к себе повышенного внимания и чуткости. Бедному Ванюшке в этой атмосфере остается совсем мало места.
Надина мать в кабинете одна, и на вопрос, может ли она уделить пять минут важному делу, охотно поднимается из-за своего стола.
— Дело важное — для кого?
— Для вашей дочери.
— Надежда совсем распустилась, — приговаривает она, спускаясь по лестнице, — скоро неделя, как она ночует у какой-то своей знакомой. Помогает её дочери писать диплом. Можно подумать у неё дома негде спать! Самой-то ей никто не помогал. И диплом на "отлично" защитила, и юрист, как говорят, неплохой…
Она энергично выходит первая из дверей и невольно тут же делает шаг назад, наступая Евгении на ногу.
— Ох, пожалуйста, извини!
В самом деле, её глазам предстает неожиданная картина: её дочь в выходном розовом костюме, с небольшим белым цветком в прическе — надо же было как-то подчеркнуть новобрачность! — стоит у машины рядом с каким-то незнакомым мужчиной и неуверенно улыбается.