— Доброе утро, — почему-то шёпотом говорит Толян.
Она испуганно оглядывается.
— Здесь есть ещё кто-нибудь?
— Нет.
— А почему ты шепчешь?
— Чтобы не спугнуть прекрасное мгновение. Я только хотел сказать: пора, красавица, проснись!
— Уже поздно?
— Семь часов.
— Аристов, в субботу я сплю до восьми!
— Не ворчи! Мне очень хотелось позавтракать с тобой.
— Тогда выйди на минутку, я оденусь.
Он с сожалением и невольным плотоядным огоньком в глазах оглядывает её, но покорно выходит.
Она набрасывает домашний халатик, не переставая ворчать про себя. Он ещё ею командует! Точь-в-точь, как та лиса, которая просила у зайца погреть одну лапу. Она идёт в душ и долго умывается холодной водой. Ну вот, теперь даже мысли в голове стали свежее.
Когда она заходит на кухню, то присвистывает от восхищения. Далеко не каждая женщина может накрыть такой стол, а уж от Толяна подобной хозяйственности она и не ожидала!
— Не свисти, денег не будет, — замечает он и широким жестом приглашает. — Прошу. Если я хоть чуть-чуть угодил хозяйке, то это и будет малой платой за её гостеприимство.
Она некоторое время смущенно припоминает: не было ли в её кухне чего-нибудь такого, неубранного-немытого, чего бы ей следовало стыдиться, но тут же выбрасывает эти мысли из головы.
— Когда же ты все успел? — спрашивает она Аристова, — даже бумажные цветы из салфеток накрутил.
— Сколько же можно спать… Я когда вчера свалился?
— Около семи.
— Вот видишь, а в четыре утра я уже проснулся и грыз себя за то, что причинил неудобства тебе. Ты не очень сердишься?
— Ладно, чего уж там!
— Вот и хорошо! — некоторое время он молча жует, а потом сообщает. Оказывается, это приятно: просто завтракать в твоем обществе! И этот милый халатик. И голые коленки…
Она поспешно одергивает подол.
— Глупышка. В нашем случае коленки — лишь фон.
— Что ты вчера пил? — подчеркнуто заботливо спрашивает она. — Ничем не отравился?
— Лопухина! Ты — прелесть! И что я в тебя такой влюбленный?
И опять в идиллию вносит тревожную ноту проклятый телефон!
— Женя, — извиняющимся тоном спрашивает Нина Аристова. — Толя ещё у тебя?
— Завтракает.
— Позови его, пожалуйста!
В глазах Толяна на секунду появляется беспомощное выражение, но тут же он справляется с собой, подходит и берет трубку. При первых же словах невидимой Нины скулы его каменеют и глаза зло сужаются.
— Понял, — бросает он коротко. — Сейчас приеду.
Он целует руку Евгении и бормочет:
— Спасибо тебе за все!
Толян уходит, заставляя Евгению бесноваться от бессилия. Что они, эти Аристовы, устроили в её квартире? Она бы ещё долго грызла себя за бесхребетность — нужно ли ей было вчера выходить к Аристову, а потом устраивать его у себя на ночь!? Если Нина о своем супруге не беспокоилась, то ей, что больше всех надо? Но судьба сжалилась над нею и послала ангела-хранителя в лице Маши. Через пять минут после ухода Толяна она позвонила в дверь, ещё больше похудевшая, но оттого помолодевшая и прекрасно выглядящая в спортивном костюме, наверняка фирменном, ибо такого прежде Евгения ни у кого из знакомых не видела.