Надя горевала. Она будто стала меньше ростом и напоминала ей маленькую девочку, страдающую от непоправимости сделанного. Она обняла Евгению и судорожно, как в детстве обиженный Никита, прижалась к ней. Кому же бедной Наде ещё пожаловаться? Не эгоистичной же, замкнувшейся в себе матери? Что можно дождаться от неё вместо материнского сочувствия? Разве что, скрытого злорадства: отказалась от родной, и выбрала чужого, неизвестно кого!
— Эдуард тебя обижает? — спрашивает подругу Евгения.
— Он пьёт мою кровь! — безрадостно шутит Надя. — Я тебе никогда не жаловалась, но, кажется, я опять ошиблась! Что скажут люди? Второй брак, и опять неудача? Видимо, всё дело во мне самой! В легкомысленности, с какой я отношусь к жизни!.. Но я же не знала, что так получится!
— О чём ты беспокоишься?! — успокаивает её Евгения. — Что подумают другие! На всех не угодишь. Ты же не просто так…
— Просто так! — перебивает её Надя. — Вдруг во мне проснулась какая-то идиотская бесшабашность: впервые на меня ТАК смотрел мужчина. Он вдруг будто остолбенел. И сказал нерешительно, словно боясь поверить: "Наташа!.."
— Ты об Эдике?
— А о ком же ещё? Разве тебя не удивило, что я вдруг за один день, круто переменила свою судьбу? Он всю жизнь вспоминал эту Наташу, с которой, считает, по глупости расстался. И женился на другой — из принципа! И потому никого в жизни больше не любил, всё ждал чего-то…
— Ты думаешь, с Володей была бы счастлива?
— При чём здесь Володя? — отмахивается Надя, начисто забыв, что если бы не её регистрация с Эдиком в пятницу, она вышла бы за Вовика в субботу. — Эдик так всю жизнь и прожил в уверенности, что он упустил в своей жизни великую любовь. Потому и за меня ухватился — на горе, я оказалась шибко на неё похожей. Теперь-то я думаю, что его расставание с Наташей не ошибка, а её сознательный побег от него. Побег, который через много лет бумерангом зацепил меня.
— Выходит, моя подружка несчастлива? А я только успела порадоваться!
Увы, всё, что может сделать для неё Евгения. Посочувствовать. Но Наде пока хватает — лицо её освещает благодарная улыбка.
— Спасибо, что выслушала. Что упрекать не стала.
— Упрекать? Я?!
— Ну, мама же упрекает: мол, сама виновата, никто не гнал тебя шею… Выговорилась, вроде легче стало. Надо и поработать!
Она пододвигает к себе бумаги, и Евгении ничего другого не остаётся, как покинуть её кабинет.
Домой она приходит в мрачном настроении. Просто не от чего радоваться. Надежда влипла со своим замужеством. А Евгения вообще у разбитого корыта. Один только Зубенко благоденствует. Безнаказанный. Надо попортить ему кровь. Он же считает её лопухом. Трусливым и безвредным. Который побоится на него замахнуться…