Первым ее порывом было пойти и привести себя в порядок, но затем она решила, что это не стоит трудов. Ему плевать, как она выглядит, а ей – уж и подавно. С каких это пор она так озабочена своей внешностью? Ее внутренний голос напомнил ей, что, видимо, с тех самых, когда тягучий мужской голос пропел ей на ухо – ma belle.
Пытаясь найти кого-нибудь из прислуги, кто бы говорил по-английски, а затем воспользовавшись их помощью, она оказалась перед закрытой дверью в левом крыле особняка. Она постучала, немного подождала ответа, но, не дождавшись, вошла.
Она бесшумно подошла к нему, ступая босыми ногами по персидскому ковру. Нежный зеленый шелк плотно обтягивал кушетку. Стулья в стиле Людовика XIV выстроились подобно солдатам на параде. Гобелен, где на фоне нежной морской волны сплетались светло-малиновые цветы, был великолепен. Шторы обрамляли прекрасный вид на море, открывающийся из окна. Серебряные подсвечники сверкали на столе.
Костос отпрянул от окна, у которого он стоял, направив на нее гневный взгляд. Ей сразу стало понятно, что он не собирался общаться с ней сегодня.
– Прости, что я нарушила твое уединение. Я просто думала, что могу войти к тебе, – неловко извинилась Алекс.
Костос был теперь одет в свободную белую рубашку и великолепно сшитые бежевые хлопчатобумажные брюки. Пока Алекс говорила, она старалась не смотреть на него, но он казался магнитом огромной силы, и, куда бы она ни отводила свой взгляд, все равно ее глаза возвращались к его лицу.
Он был так великолепен, что даже его мрачный вид только придавал ему большую выразительность. Все в нем дышало мужской силой – от резковатых черт его лица до высокой, ладно скроенной худощавой фигуры. Все в его облике напоминало ей о том, как нежен он был с ней, как необузданны были его губы и руки, все ей напоминало об испепеляющей силе ее собственной страсти.
Стараясь не возвращаться в своих мыслях к событиям вчерашнего дня, Алекс поймала себя на том, что не знает, как начать разговор. Ее руки вспотели, и маленькие капельки пота появились на верхней губе. Алекс удивилась тому, как легко она теряет какой бы то ни было контроль над собой в его присутствии.
– Мне нужно поговорить с тобой, – пробормотала Алекс, чувствуя себя неловко. – Но я не знаю, с чего начать.
– А разве у нас есть о чем говорить? – произнес Костос хрипловатым голосом, который сразу же отозвался во всем ее теле. – О Патрике? Он пока останется с нами. Наверное, несколько раз в неделю его будут отвозить к моему отцу в больницу, но сначала мальчик должен прийти в себя и обрести душевное равновесие.