Синицын выглядел немного помятым и сонным. Наверняка, накануне прожигал жизнь в одном из ночных клубов. На меня он не обращал ровным счетом никакого внимания, уделяя мужское внимание секретарше и девочкам из бухгалтерии. Я было сунулась к Газете, но бдительная «Скорая помощь» предупредила:
— В пятницу он никогда не является раньше трех. А бывает, что и вообще не приходит. Так что все вопросы и личные встречи в понедельник, дорогуша. Кстати, я бы тебе советовала взять форму на выходные и расставить юбку: видно, как она врезается тебе в живот. Много кушаешь, наверное?
Мысленно показав противной девице язык, я отправилась на поиски Корнилова, изобретая по пути причину разговора. Причина не понадобилась: Корнилов в кабинете отсутствовал, чего не скажешь о бумагах на его столе. Я моментально сунула любопытный нос в еженедельник. В первую очередь меня интересовало алиби Станислава Николаевича в дни убийств. Невероятно! Вот дата гибели Елены Зотовой. Четверг. Чистая страница. И только в графе 20.00 стоит странная аббревиатура К.А.О. Дата гибели Дины. Опять четверг. И опять аббревиатура КАО. Я напрягла память: с Анной мы познакомились вечером в четверг. Точно. И опять загадочные буквы КАО. Совпадение, однако. Если бы еще знать, что это такое.
Из коридора послышался голос Корнилова и другой, женский, очень взвинченный и нервный. Блин, опять влипла! Я судорожно осмотрелась: за занавеской не спрячешься: в кабинете красуются жалюзи. И под столом местечка не найдется: узкая столешница из черного стекла. Дизайнеры! Встречу — убью. Не могли обойтись без изысков. У стола что главное? Правильно — огромная столешница и четыре ноги. И еще чтобы тебе под этим столом не было видно.
Господи, кто обставлял этот кабинет?! Приличной женщине негде спрятаться. Разве что в шкаф…
Все в шкаф, господа, все в шкаф!
Я едва успела прикрыть за собой хрупкую дверцу, как в кабинет ворвался разъяренный Корнилов.
— Я совершенно не понимаю, о чем вы говорите!
— Все вы понимаете, Станислав Николаевич! — раздался давешний визгливый голос. — Когда вы спали с моей дочерью, то были настроены совершенно иначе.
— Я еще раз повторяю, Лидия Петровна, что я не спал с вашей дочерью! — Корнилов сунул мне в лицо холодное и мокрое пальто и резко хлопнул дверцей шкафа.
— Теперь это все равно не важно, — спокойно сказала женщина. — Дина погибла.
— Дина Сергеевна погибла, — снизил тон Корнилов. — Я сочувствую вашему горю, и…
— Вообще-то я пришла к Газете, но его нет на месте, — судя по скрипу, дама плюхнулась на диван.
— Он никогда не приходит так рано, — зачем-то сообщил Корнилов. — Так что вы хотите?