– А-а… тады… А как же тогда чумчара на площадь попал?
– Да в чемодане же, – уже более твёрдо продолжил я. – Чумчара, что лежал на площади, совсем тощий. Если правильно перерезать поджилки и сухожилия, его в чемодан упаковать – как нечего делать!
Моня метнулся в соседнюю комнату, приволок большущий кожаный чемодан, раскрыл, и оба упыря, принюхавшись, признали:
– Чумчарой мёртвым пахнет!
– Вот именно. Добавьте сюда пастушка, беса и попытку нападения на беззащитную молодую девушку. По-настоящему сильных противников ваш Анатоль Францевич по-прежнему избегает…
– Дык… блин! – опять взвился Шлёма. – Чё ж мы тут сидим? Бежать надо, Хозяйку спасать!
– Выжидаем, – хладнокровно ответил я. – Пусть уйдёт спокойно, думая, что обманом запер нас. Катенька его в дом не пустит, а мы тем временем, не торопясь, выйдем через окно, обойдём злодея с тыла и как…
– Ох и хитро придумано! Вот тока… – перебил меня Моня.
– Чего?
– А ежели он к ней тоже не в дверь постучит, а, как мы, в окно?! Гиены, они ж твари прыгучие…
Я на миг представил себе эту ситуацию, потом резко вскочил, поднял над головой табурет и в два удара высадил окно вместе с рамой:
– Бежим!!!
О, как мы бежали… Или, вернее, как мы выбежали, потому что почти в ту же минуту нас остановила удвоившаяся толпа нечисти под руководством неубиваемой бабки Фроси! Сильно подозреваю, что она какая-нибудь синтетическая, ибо прибить её нереально, а остановить невозможно никакими средствами…
– От и снова пересеклися наши пути-дороженьки, казачок! От и некуда тебе скрыться! От и… А ты чё такой спокойный-то?
Я обезоруживающе улыбнулся и широко развёл руки, демонстрируя, что у меня ничего нет.
Старушка впала в панику…
– То исть бежать не будешь? Сдашься, чё ли, а? Ох не верю я тебе, хорунжий…
Я буквально светился самой нежной улыбкой, и оба упыря по бокам добавили свои неровные оскалы для дополнительного сияния. Нечисть окончательно стушевалась…
– Да ну тя в задницу, Иловайский! – сплюнув, отступила бабка Фрося. – Ить опять же обманешь небось?!
Я молча сделал два шага вперёд, отобрал у какой-то ведьмочки помоложе боевое помело и поднял на неё строгий взгляд.
– На себя потяни – вверх пойдёт, наклони вниз, а пришпорить захочешь, так колени сожми, она послушная…
– Эй, казачок, да нам-то чё делать? – с неизбывной тоской в голосе протянула бабка. – Опять меж собой драться, что ль, а?!
Нечисть устало и безутешно переглянулась, заученно начиная засучивать рукава, ей-богу, я их даже не подначивал.
– Чтоб ты опух, хорунжий! – хором пожелали все.
Их последние слова стёрло у меня в ушах свистом ветра. Преспокойно оставив Моню и Шлёму на разборки с электоратом, я отчаянно пытался удержаться на осиновом древке, запоздало понимая, что поспешил, что это непохоже на верховую езду, что у меня кружится голова и больно в… неприличном месте, потому что на помеле сучок и мне от него некомфортно!