– И что?
– А ничего, там этажом ниже родильное отделение, еще и не таких криков наслушаешься. Подумала, что кто-то из рожениц орет. В общем, обратно в палату тетенька не спешила, а когда наконец вернулась, то нашла санитарку со сломанной шеей и окошечко настежь распахнутое. А пациентка – тю-тю. Упорхнула пташка, прямо в окошко и упорхнула.
– На каком этаже окошко? – зачем-то спросил Монгол.
– Представь себе, на втором. До земли метров шесть, не меньше. Просто ниндзя какая-то, а не баба.
– А убийца?
– Не было никакого убийцы. Кроме нее, разумеется. Никто ничего подозрительного не видел. Монгол, мне твои чувства понятны: ты ее, почитай, с того света за волосы вытащил, тебе ее жалко, но пойми – девка не в себе! Она, может, и не ведает, что творит, но это ж не оправдание. Ей если и не в тюрягу, то в дурку, как пить дать, надо. На освидетельствование.
– На какое освидетельствование?
– Судебно-психиатрическое. Какое ж еще! В общем, так, Монгол, я сейчас ментам отзвонюсь, сообщу, что девица у тебя, а ты уж присмотри там за ней, пока опергруппа не приедет.
– Погоди, – Монгол подобрал с пола бутерброд, положил на край стола, – как она могла кого-то убить? Ты ведь видел, какая она мелкая. Да ее же саму хворостиной перешибешь.
– А ты знаешь, какими психи бывают сильными?! Она, конечно, с виду и хлипкая, а в измененном состоянии сознания такое наворотит – о-го-го! Я ж тебе говорю, со второго этажа сиганула.
– И что теперь? Как прикажешь мне за ней присматривать? – спросил Монгол растерянно.
– Она сейчас как, буйная?
– Да нет вроде бы.
– Тогда ничего не делай. Просто отвлеки ее чем-нибудь. Ну, там, разговорами светскими: о погоде, о природе.
– Я ей завтрак готовлю.
– Завтрак – это правильно, – одобрил Франкенштейн. – Только смотри, все колюще-режущее попрячь и спиной к ней старайся не поворачиваться.
В горле вдруг стало сухо и колко, Монгол плеснул в чашку воды, выпил одним глотком. Вот дела – спиной не поворачиваться…
– Эй, ты еще здесь? – послышалось в трубке.
– Да, здесь.
– Я вот подумал, не стоит тебе шкурой своей рисковать, может, как-нибудь получится ее нейтрализовать.
– Как? – Только что выпитая вода стала колом в горле, мешала говорить и почему-то нормально соображать. – По башке чем-нибудь огреть?
– Не, по башке – слишком радикально, еще пришибешь ненароком. У тебя ж силушки богатырской немерено. Давай лучше знаешь что? У тебя транквилизаторы есть? – Франкенштейн перешел на шепот.
– Транквилизаторы?..
– Ладно, не транквилизаторы, а снотворное. Ты бы его в еду подмешал, девочка бы покушала и тихонечко нейтрализовалась.