– Значит, цитируя ваши же слова, пиджак с чужого плеча, пролетарская ярко-красная косынка, старые джинсы и растоптанные боты выглядят уместнее больничной сорочки? – Следователь растянул тонкие губы в саркастической усмешке.
– Во всяком случае, предпочтительнее, – Монгол кивнул. – Согласитесь, на женщину, одетую, как бомж, вы едва ли посмотрите, а вот девица, разгуливающая по улице в неглиже, наверняка привлечет всеобщее внимание. Это простая психология.
И снова нестыковка. Не должно быть никакой психологии, должна быть психиатрия…
– Ну, допустим, – следователь кивнул. Ох, как-то подозрительно быстро он сдался. – Допустим, что подозреваемая по пути к вам забежала к себе домой и переоделась.
– Скорее уж не домой, а на помойку. – Монгол вспомнил амбре, которое источали шмотки его незваной гостьи, и невольно поморщился.
– Вы хотите сказать, что подозреваемая не имеет постоянного места жительства? – спросил следователь Горейко.
Монгол задумался. С одной стороны, тому барахлишку, в котором эта Огневушка-поскакушка к нему заявилась, самое место на помойке. Но с другой – красное платьице было вполне приличным, можно даже сказать, дорогим. Да и не походила девчонка на бомжиху: аккуратненькая, с ноготками накрашенными, с кожаной фенечкой…
– Я хочу сказать лишь то, что уже сказал. Девица выглядела не слишком презентабельно. – И нечего этому выскочке облегчать жизнь. Если не дурак, сам до всего докопается, в больнице наверняка девчонкины вещички остались. Вот пусть сходит, полюбопытствует.
– Значит, непрезентабельно, – следователь задумчиво погрыз колпачок от ручки, а потом вдруг сдвинул очки на самый кончик носа, посмотрел на Монгола поверх стекол и спросил: – А как она вам вообще?
– В смысле? – От такой постановки вопроса Монгол, уже приготовившийся до последнего держать оборону, несколько растерялся.
– Ну, как она себя вела, что говорила, какое впечатление производила?
– Вы имеете в виду, казалась ли она умалишенной? – на всякий случай уточнил Монгол.
– И это тоже, – Горейко кивнул. – Раз уж она пришла именно к вам, значит, вы внушали ей доверие. Что она вам рассказала, господин Сиротин? Как объяснила свой дикий поступок?
Доверие? Пожалуй, с доверием у них как раз ничего и не вышло. То есть вышло, но не совсем так, как девчонка рассчитывала: она к нему со всей своей полусумасшедшей душой, а он в ответ – со снотворным. Некрасиво получилось. Точно Родину продал, честное слово. А может, взять да и рассказать товарищу следователю все без утайки, спихнуть камень с души, поделиться чужой паранойей? Глядишь, и полегчает. И девчонке какое-никакое, а оправдание, так сказать, косвенное подтверждение ее психической ненормальности. В психушке оно, наверное, получше будет, чем на зоне.